пробираясь вслед за нами.
Пол покрывали засохшие отложения, подошвы ботинок проскальзывали, и несколько раз я удержался от падения лишь благодаря своевременной помощи проводника. Подъем, впрочем, долго не продлился – вскоре нам перегородила дорогу ржавая решетка, намертво вмурованная в каменную кладку стен.
Жулик со слесарным сундучком вытащил из него напильник и принялся обрабатывать ржавое железо. Минут десять раздавалось напряженное сопение и легкий скрип, потом парень уперся ногой в один из прутьев, перенес на него весь свой вес, и металл обломился, не выдержав нагрузки.
– Труха! – самодовольно ухмыльнулся жулик. – Наверху все перестроили, а решетку не заменили!
– Как-то это непредусмотрительно, – задумчиво хмыкнул Густав. – Не находишь, Себастьян?
– Есть такое дело, – согласился я с чернокнижником.
На душе было неспокойно. Слишком уж все просто.
И точно – везение долго не продлилось, да и везение ли это было?
За выломанной решеткой оказался сточный колодец с покрытыми плесенью стенами и небольшим зарешеченным отверстием в высоком потолке.
Пусть человек и протиснется, но решетка едва-едва ржавчиной тронута; можно даже напильником засохшее дерьмо не отскребать, и так видно, что здесь недавно все перестроили.
– Засада, – тихонько пробурчал жулик с напильником и вытер вспотевший лоб.
Я жестом приказал ему заткнуться, встал под отверстием, прислушался – тишина.
– Лестница нужна, – заявил Густав Сирлин. – Без лестницы, даже если я подсажу, не дотянуться.
– Подождем Хмурого, – решил я не пороть горячку.
Благо долго ждать не пришлось, и Хмурый явился уже минут через пять. С плеча у него свисала котомка, и обращался с ней головорез так бережно, будто там нашла приют гремучая змея.
В какой-то мере так оно и было.
Предвосхищая вопросы, Хмурый продемонстрировал обмотанную тряпками колбу с кислотой, и мы на всякий случай отодвинулись в сторону.
– Нужна лестница, – напомнил Густав Сирлин.
– Да, тащите! – распорядился я.
Жулики споро выполнили приказ, и парень с напильником забрался под потолок и принялся счищать с железных прутьев присохшие к ним грязь и экскременты.
– Спускайся! – потребовал Хмурый некоторое время спустя и размотал колбу. – Прикрой чем-нибудь лицо и старайся не вдыхать пары, – проинструктировал он подручного. – Главное – не пролей! И не вздумай выдергивать пробку зубами! Умрешь на месте!
Жулик вновь поднялся под потолок, просунул руки через решетку и осторожно капнул кислотой на железо. Раздалось шипение, едкий неприятный запах легко перебил сгустившуюся в подземелье вонь. Я закашлялся и отошел ко входу, но глаза продолжали слезиться и там.
– Обрабатывай следующий прут, – распорядился Хмурый. – Как обработаешь – слезай.
Парень провозился минут пять, а когда присоединился к нам, руки у него ходили ходуном, а колени подгибались. Он вручил колбу с кислотой напарнику и с облегчением перевел дух.
– На, хлебни, – пожалел я его и протянул бутыль с полынной настойкой. Позволил сделать длинный глоток, забрал выпивку и спросил: – Действует кислота?
– Действует, но еще работать и работать, – сообщил жулик.
Я откинул крышку карманных часов, хмыкнул и многозначительно произнес:
– Тогда не стоит терять время, так?
Парень обреченно вздохнул и полез наверх, какое-то время он обрабатывал напильником разъеденный металл, а потом вновь спустился за кислотой.
Дышать едкими испарениями не было никакого желания, поэтому я предложил Хмурому и Густаву подождать окончательного результата наверху. Выбравшись из катакомб, мы с комфортом расположились в тенистом дворике, но легче не стало. Наоборот, сразу захотелось вернуться и посмотреть, как продвигается работа.
Вместо этого я выложил перед собой часы и принялся безостановочно следить за часовой стрелкой. Густав Сирлин тоже не был расположен к застольным беседам, он молча пил вино, и только Хмурый не сидел без дела. Головорез постоянно отлучался со двора,
