– Поздно молиться, Святые отсюда не услышат! – хохотнул охранник. – Шевелись давай! Шевелись!
Я ничего не ответил и продолжил размеренно переставлять ноги.
Слово – шаг, фраза – ступенька.
Слева – ровная каменная кладка и редкие прямоугольники дверей, справа – провал бездонного колодца; лестница никак не кончается, и – тишина. Тишина до звона в ушах, до зубной ломоты. Гаснет стук набоек по стертым камням, умолкает шумное дыхание, стоит лишь ему вырваться из пересохшей глотки. Стук крови в висках и тот едва слышен.
«Тихое место» – по-другому и не назвать.
А Тьма за спиной так и рвет, так и тянет обратно, не желает отпускать новую игрушку. Молитвы ей не страшны, тут только стиснуть зубы и переставлять ноги.
В Бездну создателя этого проклятого места!
В Бездну, будь он хоть трижды Святой!
Пока выбирался из подвала, роба самым натуральным образом промокла от пота. На ногах я еле держался и, когда запихнули в зарешеченную клетушку, сразу без сил повалился на единственные нары и часто-часто задышал, пытаясь отогнать подступающее беспамятство.
А еще решил, что в самой Бездне и вполовину не было столь жутко, как в тюремном подвале.
– Чего это? – удивился один из тюремщиков, без дела слонявшихся по просторному караульному помещению. – Только заселился и уже в карантин?
– Пока постояльца из семьдесят четвертой не найдут, велели никого вниз не отправлять, – буркнул сопровождавший меня надзиратель и спросил: – Ждете?
– Не отпускают чего-то.
– С вами экзорцист беседовать собирается. Велено передать, чтобы всех собрали.
– На кой ляд? – вздохнул караульный, выбрал из прицепленной на пояс связки ключей нужный и запер мою клетушку. – Вот чего нас опрашивать, скажи, а? Беглец мимо пройти никак не мог, нас тут четверо всю ночь дежурили. – Бугай расслышал вырвавшийся у меня смешок и весь подобрался: – Чего лыбишься, доходяга? Поучить тебя?!
– Остынь, – одернул его надзиратель. – Не на людях.
– Вашего постояльца стоит внизу поискать, – заявил я и облизнул пересохшие губы. – Сами, поди, туда и сбросили. А теперь – пропал, убежал! Врите дальше!
Охранники заржали, нервный парень подошел к решетке и шибанул дубинкой по прутьям.
– Ну-ка, пасть захлопни! – рявкнул он. – Умник выискался!
Судя по реакции на мои слова, вниз тюремщики сходили в первую очередь, поэтому от дальнейших подначек я решил воздержаться. Не желая и в самом деле огрести дубинкой, закрыл глаза и принялся восстанавливать в памяти сошествие в рукотворную бездну. А когда припомнил пол камеры за номером семьдесят четыре, то окончательно уверился, что арестант сбежал не через Пустоту.
Пол камеры под сильным углом понижался к отверстию сточной трубы. Если выплеснуть на камни обычную воду, она утечет, задолго до того, как чернокнижник успеет сосредоточиться и шагнуть в Бездну. Более вязкая жидкость, например кровь, разумеется, сгодилась бы и так, но камера не выглядела недавно вымытой, как если бы кто-то из персонала пытался замести следы преступления.
Обычный грязный пол, ничего такого.
Так что же тогда там произошло?
Кто-то вывел арестанта на лестницу и помог ему уйти в Бездну уже оттуда? Нет, слишком рискованно, – по одному вниз никто не спускается, а что знают двое, знает и свинья.
Нет, здесь другое…
От раздумий отвлек озноб. Воздух заметно посвежел, и в сырой от пота робе это ощущалось особенно остро.
Что случилось-то?
Случился сквозняк. Дверь открыли нараспашку, и теперь из зарешеченной вентиляционной трубы над нарами тянуло пронзительным ветерком. Но что открыли – правильно, дышать иначе здесь в скором времени было бы просто нечем.
Помимо двух десятков надзирателей и охранников ночной смены, молчаливых и хмурых, в караульное помещение поднялась и вся следственная группа. Дознаватели перекладывали по задвинутому в угол столу какие-то бумажки, негромко переговаривались и
