впивающийся ему в подбородок.
— Переплетчик. В данный момент прибыл из Ливетты по персональному приглашению кавальери Лоренцо Риннучини.
— Бумаги есть?
Я вытащил из сумки письмо, которое мне переслала Гертруда, протянул солдату. Он, несмотря на то что не был офицером, умел читать. Но больше внимания уделил печати на конверте — алому быку.
— Клинок у тебя зачем? — между делом поинтересовался он.
— На дорогах бывает опасно.
— Ремесленникам в городской черте можно носить кинжалы и корды. Дойдешь до дома, оставишь, или будут неприятности.
— Хорошо.
— Два сентерима.
— Почему два? — для дела удивился я.
— Потому, что ты на работу пришел, а не в гости.
Уже не споря, я бросил в прорезь закрытого на замок ящика две мелкие серебряные монеты и вошел в густую тень воротной арки. Сразу за ней, примыкая к стене, начиналась караулка и небольшой двор, превращавшийся в узкую улочку, эдакое бутылочное горлышко, способное устроить настоящую давку для тех, кто пойдет на штурм и все-таки прорвется в Билеско этой дорогой.
— Эй, переплетчик! — окликнули меня. — Подойди.
Офицер с плюмажем на легком шлеме стоял возле караулки. С ним были двое в одежде городских жителей, но при оружии. По их выправке я понял, что они явно не из тех, кто не умеет постоять за себя.
— Что случилось? — закудахтал Проповедник. — Чего им надо?!
— Без паники.
Я не видел причин упираться, подошел, и солдат с раздражением скривил губы:
— У этих господ к тебе пара вопросов.
Сказав это, он развернулся на каблуках и направился к воротам. Я получше рассмотрел двух неизвестных. Один приземистый, плотно сбитый, с короткой прической-ежиком на массивной голове, выглядел расслабленно и улыбался. Второй, начавший лысеть, со свежими порезами от бритвы на впалых щеках, казался куда более серьезным.
— Нам лучше поговорить внутри. — Порезанный распахнул дверь.
Я не собирался никуда идти с теми, кого видел впервые, и они поняли это.
— Мы настаиваем.
— Вы не можете настаивать, сеньоры. Если я только не увижу доказательств, что у вас есть на право действовать подобным образом в пределах городских стен.
В том, что какое-то право у них точно есть, я был уверен. Потому что редко лейтенант стражи подчиняется двум гражданским. Весь вопрос лишь в том, кто они такие.
Порезанный с раздражением положил руку на висевшую у него на поясе широкую чивону, но его товарищ с улыбкой попросил:
— Не надо злить волков, Джанкарло. Разумные люди всегда договорятся друг с другом. В каком-то кармане у меня была эта хрень…
Он зашарил по куртке, и его неспешный, обстоятельный поиск вызвал еще большее раздражение у приятеля. Наконец тот не выдержал, буркнув:
— Бога ради, Эспозито! — и протянул мне на ладони золотой диск, на котором был выбит спящий под деревом единорог. — Тайная служба короля Альфонсо, переплетчик.
Тайная служба есть у всякого уважающего себя короля, князя и герцога. Я редко сталкивался с этими людьми, но прекрасно знал, что они частенько наделены серьезными полномочиями. Еще чаще их методы были беспринципными, а паранойя огромной.
— Думаю, мне стоит предупредить твою ведьму, — пробормотал Проповедник, которого порой довольно быстро осеняют очень хорошие, по цене бриллиантов идеи.
Он исчез, точно утренний туман, оставив меня наедине с этой парочкой.
— Еще какие-нибудь доказательства или этого хватит? — Джанкарло убрал жетон обратно в карман.
— Я мог бы сказать, что нездешний и, возможно, у каждого афериста есть такая штуковина, не будь она сделана из чистого золота.
— Соображаешь, — довольно улыбнулся Эспозито, и я увидел, что в его зубах настоящая просека, такими редкими они
