— Вот оно что… Вы убедились, что я тот, кто вам нужен, когда я согласился купить глаз серафима. Вальтер сдал меня.
— Вальтер мертв.
Эта новость его не слишком опечалила.
— Я не буду отвечать на ваши вопросы. Хоть режьте.
— Ну зачем вы так? — укорила его Гертруда. — В вас говорят чувства. А мне бы очень хотелось, чтобы в вас проснулся разум, сеньор Руджеролло. Оцените ситуацию логически. Вы здесь один. Рядом с вами колдунья. Никто вас не услышит. Никто не придет на помощь. Скажу даже больше. Я не планирую вырывать вам ногти и дробить колени. Никакой боли, сеньор. Но, несмотря на это, я все же развяжу вам язык. У меня есть способы. И вы будете рыдать от счастья, рассказывая мне все, что я хочу знать. Ну неужели вам этого хочется? Становиться таким же послушным и преданным, как ваша милая собачка?
Законник содрогнулся, но не стал сдаваться сразу:
— Вы не выпустите меня живым. Иначе Орден начнет охоту на вас.
Она звонко рассмеялась:
— Кто вам такое сказал? Вы ничего не вспомните. Ни нас, ни то, о чем говорили. Я и это могу. Мне нет никакого резона вас убивать и привлекать к себе внимание ваших коллег. Хотя, если быть честной, мне кажется, что вы скрываетесь даже от них.
— Не от них. От клириков, — внезапно процедил тот.
— Вижу, ты все же решил поговорить, — усмехнулся я. — Браво! Разум победил эмоции. На кой черт ты сдался клирикам?
— Я был с Александром в Вионе. Они с маркграфом придумали покушение на епископа Урбана. И, когда дело провалилось, Ордену пришлось откупаться.
— Тобой. Так как маркграф Валентин был слишком серьезной фигурой, чтобы к нему подступиться.
— Верно. Они отказались от меня и продали церковникам! — зло произнес он. — Поэтому приходилось прятаться.
— Значит, ты теперь не законник, не сообщишь о нас своим товарищам, так как рискуешь не меньше нашего. Вот видишь, — вкрадчиво сказала Гертруда. — Нам нет нужды тебя убивать. Ты не представляешь угрозы.
— Как ты познакомился с кузнецом?
— Вы мне все равно не поверите, — помолчав, буркнул Руджеролло.
— Попытайся сделать так, чтобы мы поверили.
Он пробормотал ругательство, но ответил:
— Встретились в Солезино. Его… Александр вытащил его из гроба.
Я присвистнул, переглянулся с Гертрудой.
— Это как?
— А вот так! Александр довольно долго отвечал за архивы Ордена, я ему помогал время от времени. В подвалах Солезино хранилось много барахла, которое мы перевезли из Руже после раскола Братства. Этот мусор лежал веками, пока мой друг не стал его разбирать и систематизировать. Я не знаю подробностей. Александр лишь обмолвился, что ему наконец-то удалось вскрыть ящик, который мы нашли восемь лет назад. Я не присутствовал при этом, был в Хунге. Просто знаю из рассказа, что там лежал парень, который словно попал внутрь пять минут назад, а не провалялся в саркофаге черт знает сколько времени. Они с Александром спелись. Вроде бы собирались изменять мир. Оба не в своем уме.
— Ты веришь, что он восстал из гроба? — осторожно спросила Гера.
Тот пожал плечами:
— Александр верил, а мне было как-то все равно.
— И почему ты ему помогал?
— Потому, что он чертов колдун и страшный человек. Лучше быть с ним, чем против него. А еще он платил и обещал власть. И да, мы ему верили. Такому нельзя не поверить.
— Кто он такой? — спросил я.
— Он не вдавался в подробности. Мы называли его господин Ивойя.
Я вздрогнул.
— Ивойя?!
— Да.
— Милтиец, — кивнула Гера, и мы оба вспомнили, как звали человека, привезшего в столицу останки отца императора Константина.
— Опиши его, — попросил я.
