— Стражи! — сказал, точно выплюнул, пахнущий едким потом седовласый мужик, на ходу пытаясь зарядить старый фитильный пистолет. — Дьявольские прислужники и друзья ландратов. Пока они живы, не видать нам свободного Клагенфурта.
— Это почему? — спросил я.
— Дурак, что ли? Потому, что они темные души натравят на вольных жителей, и пиши пропало. Бить их надо сразу, пока зла не причинили.
— Сегодня вообще всех надо бить, — поддержал седовласого тот, кто позвал на подмогу. — А завтра разберемся, кто свой, кто чужой.
— Рациональный подход, чтоб тебя черти выпотрошили, — бросил ему Проповедник.
Улицу перегораживала маленькая стена, которую венчала сторожевая башенка. Судя по кладке, лет двести назад это был внешний периметр обороны Клагенфурта, но город с тех пор сильно разросся, старые укрепления в большинстве своем разобрали, пустив камень на постройку домов. Эту же часть оставили и превратили в пост для стражников, который перекрывал улицу на пути к Мельничьему колесу.
Сейчас, по словам бунтовщика, там засел кто-то из Братства. Кто бы это ни был на самом деле, выкурить его оттуда будет непросто. В особенности двум десяткам горожан, у которых нет ни пороха, ни пушки, а лишь палки да топоры. Небольшое пространство перед маленькой башенкой оказалось пустым, если, конечно, не считать пяти мертвецов, в телах которых торчали арбалетные болты.
Осажденные дали понять, что будет, если кто-то к ним сунется. Теперь мастеровые прятались от жалящих болтов за перевернутыми телегами, бочками или в домах.
Проповедник, по счастью, в кои-то веки взял инициативу в свои руки, не дожидаясь моих просьб, и едва ли не галопом направился к форпосту. Я же пока присоединился к мастеровым, которые горячо обсуждали, что им делать дальше и кто пойдет на переговоры.
— Надо их выманить и прикончить, — предложил усатый мужик с серым лицом.
— На кой черт они сдались? — возразил печник с лохматыми бровями. Его звали Клаус, и он был здесь самым главным. — Что ты будешь делать со стражами, Лорген? Повесишь их шкуры на стену своей конюшни? Там! За укреплением! Прямая дорога к Мельничьему колесу и нашему богатству! Пока мы тут протираем задницы, другие грабят дома богатеев. Так что пусть стражи сваливают куда подальше. Лишь бы нас пропустили.
— Так давай обойдем…
— У Виноградных ворот закрепилась вторая рота кондотьеров. Они в пух и прах разбили пивоваров и всех, кто пытался прорваться по той дороге.
Пока главари спорили, как быть, двое особо нетерпеливых мастеровых не нашли ничего лучше, чем оторвать кусок забора и под прикрытием этого импровизированного щита постараться миновать простреливаемое пространство. Их надеждам не суждено было сбыться.
Прилетевший из бойницы болт угодил под колено одному из них, и он упал, выронив защиту. Второй мастеровой побежал назад, оставив раненого товарища орать от боли на мостовой.
В него не стреляли.
Тем временем вернулся Проповедник.
— Там действительно стражи, Людвиг. Я их раньше никогда не видел. Но назвал твое имя. Они тебя знают. И ждут.
Уже легче. Во всяком случае, меня не подстрелят сразу.
— Я поговорю с ними, — предложил я.
Все разговоры смолкли, и бунтовщики уставились на меня.
— Тебе-то какое дело до всего этого, альбаландец? — с подозрением спросил Клаус.
— Считаешь себя единственным, кто хочет набить карманы? — усмехнулся я. — Дайте мне белую тряпку, и я смогу убедить их пропустить нас через ворота.
Люди переглянулись. Лорген с сомнением нахмурился. На их лицах читалось все, о чем они сейчас думали. Если чужака все-таки подстрелят, так и черт с ним. А если у него получится, то никто из своих не станет рисковать головой.
Один из ремесленников притащил из разоренного дома простыню и примотал ее к древку сломанной гизармы.
— Ну удачи тебе, альбаландец. — Клаус передал мне в руки импровизированный флаг.
По его глазам было понятно, что я не преодолею и половины пути. Но я, сопровождаемый Проповедником, дошел благополучно, остановился перед башней, и кованая дверь открылась.
