3
— Разумеется, все это относится к тайне следствия…
— Разумеется, — сказал Фабьен Балланже, ничего не понимая.
Сидя за письменным столом в позе мыслителя, Балланже ждал, пока Камиль не покончит с колебаниями, и, казалось, подбадривал его взглядом, словно желая освободить от груза, заранее дав ему гарантию отпущения грехов.
— Сейчас мы имеем три преступления.
— На одно больше, чем в прошлый раз…
— Именно…
— Разумеется, это много, — заметил Балланже, разглядывая свои руки.
Камиль вкратце рассказал ему, каким образом совершены все три преступления.
— Теперь мы уверены, что каждое из них в точности воспроизводит один из романов: «Американского психопата», «Черную Далию» и «Лэйдлоу». Вы читали эти книги?
— Да, все три.
— И что в них, на ваш взгляд, общего?
— Априори ничего, — сказал Балланже, подумав. — Один шотландский автор, два американских… Все трое принадлежат к разным школам. Между «Лэйдлоу» и «Американским психопатом» лежит пропасть. Я не помню точно даты выхода в свет. Но и тут не вижу, что может их связывать.
— Если гипотеза верна, у них обязательно должны быть точки соприкосновения!
Балланже подумал мгновение и сказал:
— Может, он просто любит эти книги!
Камиль не смог сдержать улыбку, и она покорила собеседника.
— Об этом я не подумал, — сказал он наконец. — Как глупо.
— В этой области читатели очень эклектичны, знаете ли…
— Убийцы несколько меньше. В некотором роде они более логичны. Или, по крайней мере, у них «своя» логика.
— Если бы я не боялся показаться бестактным…
— Да ладно уж, говорите.
— Я бы сказал, что он все-таки выбирал чертовски хорошие книги!
— Вот и отлично, — проговорил Камиль, снова улыбаясь, — я предпочитаю разыскивать человека со вкусом. Как-то престижней.
— Ваш… ваш убийца… прекрасно выбирает, что читать. Он явно настоящий знаток.
— Без всякого сомнения. И что еще более достоверно, он больной. У нас остается главная проблема. Где все это началось?
— То есть? — не понял Балланже.
— Нам стало известно о его преступлениях с того времени, как он решил их подписывать. В лучшем случае мы знаем, на чем он пока остановился. Мы не знаем, где, когда и с какой книги эта серия началась.
— Ясно… — пробормотал Балланже, хотя в его голове ясность и не брезжила.
— Следует опасаться, что имеются и другие, только еще раньше. Безусловно, до преступления в Глазго. Периметр его поля действий весьма обширен, а планы амбициозны. Книги, о которых нам известно, — вы говорите, что это классика жанра? — спросил Камиль.
— О, это очень известные произведения. Возможно, не «классики». Ну, не в том смысле, в каком подобное определение используется в университете.
— В таком случае, — подхватил Камиль, оживившийся при таком ответе, — я удивлен. Если он таким образом отдает должное детективной литературе, почему его серия не началась с того, что вы называете «великим классиком». Было бы логично, верно?
Лицо Балланже осветилось.
— Разумеется. Это кажется вполне допустимым.
— На ваш взгляд, сколько существует таких «великих классиков»?
