Колесниченко вызвал к себе Сокол-Номоконова и Антонова. Состоялся шумный и неприятный разговор, закончившийся тем, что, наслушавшись изворотливых доводов снабженца, которые, как оказалось, вполне Колесниченко удовлетворили, возмущенный Василий Михайлович обозвал снабженца большим демагогом и хлопнул дверью. Точно подметил! Щегольнуть революционной фразой бывший эсер любил и умел.
Без последствий эта история не осталась. Постоянное стремление Василия Михайловича к максимальной самостоятельности, его неумение и нежелание подстраиваться под начальственное мнение, а порой и упрямство, привели к тому, что назавтра Колесниченко снова вызвал Сокол-Номоконова, резко отчитал за вчерашнее, припомнив все ошибки и промахи, обидно попрекнул и рядом малограмотных решений.
Чувствуя, как в груди забухало, защемило сердце, Василий Михайлович тут же попросил у Колесниченко отпуск, который и был ему разрешен незамедлительно: в этот же день Колесниченко подписал приказ: «Начальника Забоблмилиции гражданина Сокол- Номоконова В. М. полагать в месячном отпуске с 15 сего июня».
За себя Василий Михайлович оставил своего помощника Бородина, но буквально через две недели, не сказав Сокол-Номоконову ни слова, Колесниченко известил председателя Забайкальского облнарревкома, что министром внутренних дел издано предписание № 1827, согласно которому должность временно исполняющего обязанности начальника областной милиции с 29 июня 1921 года занял товарищ Антонов Н. Н., рекомендованный губкомом РКП(б), а представленного Сокол-Номоконовым Бородина министерство не утвердило.
Как этот вопрос «провентилировал» в свою пользу Антонов, история умалчивает, но что в двадцатых числах он летал на своем мотоциклете то в Минвнутдел, то в губком РКП — факт. И рыбалить с заведующим общим отделом губкома на Кенон ездил. Видимо, на берегу пригородного озера вопрос и решился.
Такого Василий Михайлович перенести не мог. Крепко выругался, узнав о состоявшемся назначении, и ни минуты не колебался — накатал рапорт. Так, мол, и так, ввиду игнорирования моего мнения, а также по состоянию здоровья, не считаю возможным…
На сей раз бюрократическая машина еще проворнее сработала. Колесниченко 5 июля вызвал старого партизана и сухо объявил, что его прошение будет удовлетворено. А уже 14 июля был издан приказ № 25, согласно параграфу 2 которого начальник Забайкальской областной милиции гражданин Сокол-Номоконов В. М. увольнялся согласно прошению от должности и вовсе от службы по нармилиции.
Все это произошло как раз по приезде Фоменко в Читу и поначалу было им отнесено к проводившейся в милиции чистке, на которую нацелил изданный начальником милиции ДВР 11 мая 1921 года приказ № 15: «произвести полную реорганизацию милиции с отстранением от службы всех лиц, явно несоответствующих своему назначению, и подобрать сотрудников как командного, так и рядового состава, вполне удовлетворяющих требованиям службы…»
Когда, например, Дмитрий Иванович вступил в должность начальника железнодорожной милиции, его предшественника В. И. Пестрых уже уволили, еще 1 июня «по семейным обстоятельствам», а заодно, в тот же день, был уволен со службы и помнач железнодорожной милиции Авраменко. В милиции на «чугунке» до такой степени вычистили командные кадры, что Главупру пришлось временно назначить сюда для руководства помощника начальника Читинской гормилиции, у которого Дмитрий Иванович и принимал дела.
Теперь, почти за полгода работы в Чите, Фоменко достаточно хорошо разобрался, кто чего стоит в милицейском руководстве.
Не раз приходилось встречаться по соприкасающимся делам и с Антоновым. Из общения с ним Дмитрий Иванович вынес стойкое убеждение, что Антонов — явный пустозвон, в глубину проблем вникать не любит, предпочитает руководить из кабинета, но отчеты в Главупр составляет бойкие.
Поэтому Дмитрий Иванович старался общаться с ним поменьше, да и Антонов, словно чувствуя это, к тесному знакомству не стремился.
Однако у руководителей МВД Антонов был в явном фаворе, что поначалу чрезвычайно изумляло Фоменко. Когда Главного правительственного инспектора нармилиции Колесниченко командировали в Гродеково для руководства ликвидацией остатков банд Семенова, бежавших из Забайкалья, на полтора месяца исполнять обязанности Главправинспектора поставили Антонова.
Скорее всего, тогда и приблизил Антонов к себе Гадаскина, тоже любившего щегольнуть своей начальственной принадлежностью и склонного к дешевым эффектам, как и бойким рапортам, ради чего он и выколачивал из подозреваемых нужные показания.
Дмитрий Иванович внимательно выслушал Гадаскина, но ничего ценного из его характеристик сотрудников отделения не извлек.
