в сторону.
— Что ты видишь, Йорг? — спросила подошедшая Миана.
— Что площадка для поединка чистая. — Я отнял кольцо от глаз.
— Ты сможешь его победить, Йорг? — спросила она. — Принца? Говорят, он отлично владеет мечом.
Я почувствовал присутствие Сейджеса, ощутил, как он касается моих мыслей, как арфист касается струн, пытаясь выудить мои секреты.
— Он отлично владеет, а я… я — отвратительно. Давай посмотрим, что из этого получится, договорились? — Я воздвиг воображаемую стену, не позволяя мыслям блуждать вокруг предстоящего поединка. Мои руки знали, что делать, и обдумывать это было не нужно.
В основание моего трона был встроен несгораемый ящик. И прежде, чем на мою голову надели шлем, я опустился на колено перед троном и вставил тяжелый ключ в скважину замка. Опустил боковую стенку и просунул внутрь правую руку, ухватил за ремешки небольшой круглый железный щит и вытащил его. Сжал рукой необычную рукоять и улыбнулся. Представил, как Фекслер Брюз решил, что я «нет» приму как ответ. Я выпрямился, оставляя несгораемый ящик открытым, сошел с тронного помоста и наконец позволил пажам водрузить шлем и застегнуть ремешки.
— Пристегни меч на другую сторону, Кевен, — сказал я.
Мальчик нахмурился и растерянно посмотрел на меня. Совсем еще ребенок. Не старше Мианы.
— Сир?
Я кивнул, он, продолжая хмуриться, расстегнул пряжку и передвинул ремень так, что рукоятка меча оказалась у моего правого бедра.
Есть мужчины, которые дают своим мечам имена. Я никогда не понимал такой привязанности. Если бы мне пришлось окрестить меч, я бы назвал его Острый, но у меня нет желания давать имена ни мечам, ни вилкам на моем обеденном столе, ни шлемам на моей голове.
Медленным шагом под пристальными взглядами я направился к двери тронного зала.
— Красный Йорг, — прошептал Кент, когда я проходил мимо.
— Красный — это хорошо, Кент. Но, боюсь, мой цвет темнее красного.
«Когда я открыл шкатулку, я получил больше, чем память».
Пламя факелов у дверей, когда я приблизился, вспыхнуло ярче, заражая меня страстью. Я почувствовал, что за мной наблюдает не только мой двор, не только Сейджес и те игроки, которые дергали за нити Сотню. За мной наблюдал Гог. Из огня.
Я оглянулся, чтобы посмотреть на Миану у трона.
Лорд Роберт последовал за мной. Капитан Кеппен и Райк присоединились ко мне уже за пределами тронного зала.
— Пришло время тряхнуть стариной, — сказал я Кеппену, когда он поравнялся со мной. Он усмехнулся, словно знал, что близится час развязки, и горел желанием вложить свою лепту.
Я шел по залам замка моего дяди, и Дегран больше не наблюдал за мной из тени, чувство вины больше не преследовало меня, угрожая лишить рассудка, но все же я помнил о совершенном мною преступлении. В любом случае смерть ждала меня на горных склонах. Смерь — довольно неплохой выход. Смерть от руки принца, смерть от мечей его тысяч. Фекслер спас меня от смерти, когда спрятал в шкатулку Лунтара силы некромантии и огня, которые раздирали меня на части. Я вспомнил о шкатулке. Я достал ее и в последний раз подержал в руке, прежде чем выбросить. В ларце Пандоры среди бед, обрушившихся на людей из-за ее любопытства, была и надежда. Возможно, надежда парит где-то в мире, но только не у меня над головой. И все же я заглянул в шкатулку, хотя рука поднялась, чтобы бросить ее на пол. Там внутри на гладкой поверхности меди я увидел одно маленькое пятнышко. Последняя крупица памяти? Не желающая возвращаться? Я приложил палец к пятнышку, и темнота впиталась в мою кожу, осталась чистая медная поверхность. Но воспоминания не нахлынули волной, не унесли в прошлое, и пока я шел по коридорам замка, развернулись во мне, как свиток. Я вспомнил последний разговор с Фекслером в замке моего деда. Фекслер изучал шкатулку, когда я приложил к ней кольцо Зодчих.
— Сейджес? — задумчиво произнес он, вслушиваясь в тихое гудение кольца.
— Сейджес? Это сделал со мной подлый похититель снов? Это он наслал на меня безумие?
— Сейджес сделал более страшное, Йорг. Он забросил тебя в терновник. — Фекслер помолчал, будто вспоминая что-то. — Но ты остался жив, и это уже совсем иное дело.
Шрамы на моем теле вспыхнули болью от его слов.
— Но зачем? — спросил я. — Зачем он это сделал?
