Подошел Горгот с Гогом на плече.
— Мне нравится эта гора, — сказал Гог. — У нее есть сердце.
— У озера такой странный синий цвет, — сказал я. — Вода в нем ядовитая, что ли?
— Это лед, — пояснил Синдри. — Талая вода стекает со склона вулкана. Впадина глубиной около ярда, вода в ней промерзает, озеро так и стоит круглый год.
— Красота, — сказал я. Два факта опасно сходились.
Мы присели на корточки за камнями с подветренной стороны недалеко от края кратера, смотрели на странно синее озеро и ели остывшую еду, которую нам приготовили в дорогу на кухне Аларика.
— Какое сердце у этой горы, Гог? — Я отбросил в сторону куриные кости и облизал жирные пальцы.
Гог закрыл глаза и задумался.
— Старое, медленное, теплое.
— Оно бьется? — спросил я.
— Четыре удара, — посчитал Гог.
— Это с того момента, как мы начали подъем?
— С того момента, как мы увидели дым, — ответил Гог.
— Орел, — Роу воздел палец в подернутую дымкой голубизну над головой и немедля потянулся за луком.
— Ну и острый же у тебя глаз, Роу. — Я поймал его за руку. — Пусть птица летает.
— Ну и что дальше? — спросил Синдри, его наскоро заплетенные косички трепал ветер.
— Хочу заглянуть в пещеры, — сказал я. Находка Горгота вдруг стала для меня чем-то значительным. Даже ценным.
Мы начали спускаться, странно, но это оказалось более сложной задачей, чем подъем, словно Халрадра не хотел нас отпускать. Камни сразу крошились, стоило наступить, а лед только помогал потерять равновесие. На очередном повороте мне пришлось схватить Синдри за локоть, когда земля ушла у него из-под ног.
— Спасибо, — проворчал Синдри.
— Аларика вряд ли обрадует новость о том, что он потерял последнего из своих сыновей, — сказал я.
Синдри рассмеялся.
— У подножия я бы все равно остановился.
Горгот шел, ногой сбивая все камни, которые могли бы послужить опорой. Гог предпочел быстро бежать, чем превратиться в лепешку, если гигант упадет.
Мы добрались до места, где оставили Сима и Грумлоу. Братья вольготно расположились на камнях и по очереди курили трубку.
Чем ближе мы подходили к пещерам, тем сложнее было рассмотреть вход. Их было три; зияя чернотой чрева, они сливались с темной скалой. Один вход был достаточно большой, размером со ствол высокого дуба.
— Внутри кто-то живет, — сказал Горгот.
Я огляделся: никаких костей или экскрементов у входа.
— С чего ты взял? Признаков никаких нет.
Лицо Горгота мало что выражало, но тонкий наблюдатель по движению ребер и складок кожи мог определить, что он чем-то озадачен.
— Я их слышу, — объяснил Горгот.
— Острый слух и острое зрение. Я вот ничего не слышу, только вой ветра. — Я остановился и закрыл глаза, как учил меня наставник Лундист, и стал вслушиваться в вой ветра. Позволил звукам гор пройти сквозь меня. Отмел в сторону биение сердца и дыхание. Ничего.
— Я их слышу, — повторил Горгот.
— Будем вести себя осторожно, — предупредил я спутников. — Время доставать лук, брат Роу. Хорошо, что ты не истратил попусту стрелу на того орла в небе.
Мы привязали лошадей и приготовились к спуску в пещеры. Я сжимал в руке меч, Синдри вытащил из-за спины топор — отличное оружие с серебряной гравировкой в виде витого орнамента по краю лезвия.
И мы начали подбираться к входу. Я повел братьев с подветренной стороны — старая привычка, которая стоила нам лишнего получаса хода по склону. Когда оставалось ярдов пятьдесят, ветер принес запах обитателей пещеры — едва уловимый смрад животных.
