– Все хорошо. Приехали повидать сына. Вы ведь не слишком его донимаете, ребята? – поддразнил мистер Кристенсен.
– О нет, нет. Но поймите, это работа. Лучше бы ваш мальчик трудился в милых теплых городах. В холодную погоду у меня руки мерзнут. О, как больно. – Джим стал растирать скрюченные артритом пальцы.
Пока мы беседовали с Джимом, другой фотограф успел нас заснять. Родители Райана, похоже, не смутились.
– Ваш сын… У него здесь милая девушка. Смотрите, смотрите, какая хорошенькая. Ох, сердце радуется! – Джим постучал себя по груди. – Не такая, как другие. – Он покачал скрюченным пальцем. – Нет, она милая.
– Спасибо, сэр, вы очень любезны, – улыбнулась я.
– Видели? Она зовет меня «сэр». А те все говорили: «Джимми, убирайся!»
Я заметила, что штаны на Джимми были на два размера больше, чем надо бы. Спереди они собирались в складки, стянутые ремнем. Он явно недоедал.
– Джимми, вы есть хотите? У меня осталась половина сэндвича, я ее не трогала. Хотите? – Я протянула ему пенопластовую коробку.
– Вы мне даете поесть? – Он заглянул под крышку, где лежала не тронутая мной половина куриного бедрышка и запечатанная упаковка чипсов.
– Перекусите, – кивнула я. – А я пока провожу родителей Райана в дом. Дорога у них была долгой.
– Благослови вас Бог, мисс Тарин, благослови вас Бог!
Я быстро отвела машину на стоянку и заметила у противоположного угла Малберри-стрит старый синий «плимут». Анжелика снова сидела в машине. От одного ее вида, от сознания, что она тратит жизнь на слежку за нами, меня пробрал озноб. Я поспешно вернулась к своей двери, скрывшись от взгляда психопатки.
– Извините за беспорядок, у меня ремонт. Входите, пожалуйста. – Я провела их в бар и зажгла верхний свет. Освещение в бильярдной тоже включила, чтобы им был виден весь паб.
Билл подошел к бильярду.
– Так вот где это случилось? – Он потрогал пальцем обивку и вопросительно взглянул на меня.
У меня кровь прилила к щекам, волна паники заполонила грудь. Сколько же Райан рассказывал отцу? И о том, как стянул с меня трусы и уложил на бильярд, тоже рассказал? Билл стоял почти на том самом месте.
Я уставилась на него, словно олень, попавший в лучи фар.
– Он здесь с тобой познакомился? – продолжал Билл.
– Да, – выдохнула я. – Вошел в эту дверь и… – Я развела руками.
– Райан нам рассказывал, как за ним гнались девушки, – добавила Эллен. Она поняла, что я пропускаю некоторые подробности.
– Кстати о девушках… – Я подошла к передней двери и собрала новый урожай любовных записок. Сегодня их было не меньше тридцати.
– Сколько вам пишут! – заметила Эллен.
– Это не мне. Это все вашему сыну. Его поклонницы теперь бросают письма мне в почтовый ящик. И всю машину облепили. Должно быть, эти девицы воображают, что у его подружки очень широкие взгляды.
– Дай, пожалуйста, посмотреть, – попросил Билл, и я охотно отдала ему всю пачку.
Он разорвал один конверт. И наткнулся на фото обнаженной девицы. Я сразу поняла по тому, как у него глаза полезли на лоб.
– Ни перед чем не останавливаются, – пробормотала я. – Не так давно я поймала двоих, пытавшихся выломать мне дверь, чтобы его увидеть.
– Эллен, стало еще хуже. Надо с ним поговорить. – Билл остался очень недоволен тем, что нашел в нескольких следующих письмах.
Я помогла им отнести вещи наверх, в квартиру. Билл и Эллен, кажется, удивились, в какой приятной обстановке живет их сын, и осыпали меня комплиментами. Я накануне не пожалела времени на уборку, чтобы они остались довольны наверняка.
– Не хотите попробовать вина с наших виноградников? – Я провела их в кухню.
У Эллен загорелись глаза, она широко улыбалась. Кухня у меня действительно была крутая.
– Тарин, это великолепно! Билл, смотри, какая духовка. Хочу такую же! – восхитилась она.
Я откупорила свежую бутылку шабли. Настроение у меня было для белого. И как раз в этот момент послышались шаги Райана.
Он бросил ключи на столик в прихожей и вошел, держа под мышкой коробку. Первым обнял отца, который еще не успел сесть.
