Райан не брал.
– Это что же, пока мы не женаты, я и попробовать не могу тебя баловать и делить с тобой все, что имею? – простонал он.
– Можешь. Просто… это очень большие деньги, Райан.
Он усмехнулся мне в ухо:
– Вовсе не большие. В Беверли-Хиллз на это и пары ботинок не купишь.
Я закатила глаза, хотя он, стоя сзади, этого не видел.
– Если ты так любишь меня, как говоришь, в чем дело? Я хочу тебя порадовать.
Я уже видела, к чему он ведет. Райан прижался грудью к моей спине, обнимал меня сзади и мог вот-вот заболтать.
– Я тебя люблю. И рада, что ты обо мне заботишься. Но это, – показала я деньги, – не любовь и не счастье.
Я понимала, что Райан хочет мне добра, но все-таки это выглядело так, будто он покупает мою любовь.
Он провел мне левой рукой по груди.
– Тарин, я знаю: ты самостоятельная, независимая женщина, и такой я тебя люблю. А раз люблю, значит хочу о тебе заботиться. О твоем теле, чувствах – и финансах. Если бы я хотел тебя разозлить, сунул бы в карман сотню тысяч, – проворчал он мне в ухо.
Я обмякла в его руках.
– Твое, мое, наше… – Он пальцами запихнул деньги поглубже мне в карман. – Не ты ли однажды сказала, что это мелочи? Что главное – здесь. – Он похлопал меня по груди против сердца.
Я запрокинула голову ему на плечо и неохотно кивнула, сдаваясь. Пришлось согласиться, он ведь припомнил мои же собственные слова.
– Твои родители заботились друг о друге. Мои родители заботятся друг о друге. Ты печешься обо мне. Так позволь мне печься о тебе. – Он водил носом мне по загривку, вверх-вниз, зная, какой податливой я от этого становлюсь. – Пожалуйста.
Его губы погладили мне кожу.
– Поезжай развлекаться с мамой. Купите себе новую одежку, или туфельки, или какое-нибудь забавное фруктовое мыло. Все, чего захочется, – прошептал Райан и отпустил, понимая, что от моего сопротивления осталась труха.
Первым делом я поехала к рынку: там хватало лавочек, чтоб занять нас на целый день. Деньги, сунутые Райаном мне в карман, весили, по ощущениям, добрых восемьдесят фунтов, а может, карман отягощало мое чувство вины.
Мне сразу полегчало, когда я первым делом купила ему три пары новых джинсов. Перебрав гардероб, я выяснила, что новые штаны ему не помешают. Его мать, видя, как я достаю из кармана деньги, покачала головой.
Когда мы вышли из лавки, она упрекнула:
– Райан хотел, чтобы ты потратила эти деньги на себя, а не на него.
В ее лице нежность смешалась с укоризной.
– Ему отчаянно нужны новые джинсы. Вы не поверите, у него осталось всего несколько пар. В отеле его одежду основательно разворовали.
– Ты и правда совсем не думаешь о себе. Он не ошибся.
Эллен потянула меня за локоть в магазин модной одежды.
Я нашла там кое-что по своему вкусу. Она обрадовалась, что я наконец выбрала что-то для себя.
Я не знала, хватит ли денег Райана, и достала из бумажника свою банковскую карту. Молоденькая девушка за прилавком, увидев подпись, странно на меня посмотрела.
– Тарин! – упрек Эллен застал меня врасплох.
– Ух ты! – выпалила продавщица. – Вы Тарин? Тарин Митчелл?
– Мы знакомы?
– Райан Кристенсен за вами ухаживает, да?
Я оглянулась на его мать, не зная, куда девать глаза.
– Нет, милая, – ответила за меня Эллен. – Позвольте, я заберу карточку. Мы расплатимся наличными.
Кассирша улыбалась как безумная:
– Вот повезло! Он такой крутой! Я «Побережье» уже раз тридцать смотрела. Ох, боже мой, вот расскажу подружкам, что видела вас! – Она прыгала, словно ее током дергало. – Постойте, а вы мама Райана Кристенсена? Ох, боже мой, ох, боже мой! Вы разрешите вас сфоткать? Пожалуйста! – Она уже тянула из кармана мобильник.
– Вы хотите нас сфотографировать? – смешалась я перед ее напором.
