Я не сомневалась в его заботе, но находила ее чуточку навязчивой.
– Да, шофер меня встретил. – (При этих словах Кайл отчетливо хмыкнул.) – Все в порядке.
– Судя по голосу, не все, – настаивал Райан. – Что-то не так?
Любимый достаточно меня изучил, чтобы распознать ложь.
– Ничего. Ломит лоб. Должно быть, от перелета. Давай я позвоню, когда доеду до дома? Тогда и поговорим.
Когда я захлопнула крышку телефона, Кайл засмеялся.
– Мистер Кристенсен тебя проверяет? – поддразнил он.
Я послала ему неприязненный взгляд:
– Просто беспокоится. Хочет знать, позаботились ли обо мне.
– На мой вкус, это очень напоминает заботу собственника.
– Значит, он меня дорого ценит, – отрезала я.
Кайл заерзал:
– Да, тут он прав, не могу его винить.
Свернув в переулок, он затормозил у задней двери моего дома. Впервые за долгий срок здесь не было ни папарацци, ни фанаток – никого. Облегчение помогло мне взбодриться. Кайл внес мои вещи в прихожую: приглашать его в квартиру я не собиралась.
– Спасибо, дальше я сама. Поставь, пожалуйста. – Я снова потерла щеки. – Спасибо, что довез до дома.
– Да, конечно, не за что. А ты сегодня паб откроешь?
– Да. Я для того и вернулась, чтобы заниматься делом.
Взглянув на часы, я отметила, что до вечера за стойкой всего три часа.
Кайла я проводила до переулка: решила, что так скорей от него избавлюсь. Он закрыл багажник, улыбнулся и сделал движение, будто просил обнять его на прощание. Тело, не дав мне времени на раздумье, отозвалось и внесло меня в опасную зону.
– Рад был снова тебя повидать, – ухмыльнулся Кайл, поймав мой взгляд. – Скоро увидимся.
Я затащила чемодан в спальню и побросала все, вплоть до пальто, на пол. Мягкая постель так и манила прилечь хоть на несколько минут. Я пристроилась на свою подушку, а подушку Райана подтянула к груди, вдыхая знакомый запах и мечтая, чтоб он лежал сейчас рядом. Только на минутку закрою глаза…
Я подскочила, услышав телефонный звонок.
– Тарин, что происходит? – крикнул Райан. – Где ты?
– Черт… сколько времени?
Я взглянула на часы. Без четверти четыре. Я торопливо приподнялась: голова весила фунтов сорок, в груди горело.
– Заснула на нашей кровати, – пробормотала я. – Прости, что не позвонила.
Он разозлился:
– Не могла быстренько позвонить, прежде чем ложиться?
– Я же извинилась, – выдавила я саднящим горлом. – Кажется, я простыла. Нос заложен, и чувствую себя ужасно.
– И голос у тебя больной, малыш. Извини, просто я волновался.
– А мне через пятнадцать минут открываться, – простонала я. И расчихалась.
Когда я спустилась вниз, Мэри уже стояла за стойкой. Кори пришел через несколько минут. Им обоим предстояло работать вечером в пятницу, и еще я наняла оркестр. Улыбка Мэри сменилась озабоченной гримасой, когда она заметила смятую салфетку у меня в руке. Я помогала ей всего несколько минут, а потом она за плечи подтолкнула меня к лестнице.
– Отчета о поездке я подожду. Послушаю, когда ты не будешь заразной, – решила она. – Мы с Кори справимся. Иди отсюда со своими микробами.
Я свернулась на диване с пачкой салфеток и пледом и быстро задремала.
Разбудила меня музыка снизу. От реверберации колонок дрожали картины.
– Как дела? – спросила я у Мэри.
Глотать было больно. Я осмотрела толпу посетителей. С табуретки у входа мне помахал Пит.
Мэри стрельнула глазами в сторону.
– В бильярдной Кайл, – сказала она. – На кой черт его принесло? Он уже спрашивал о тебе.
Я обеими ладонями потерла лицо:.
– Он меня вез домой из аэропорта.
– Что? – вскрикнула Мэри. – Как же это вышло?
