молния.
— Никак Трехбородому хижинку подыскали? — прошипел тощий момо, издевательски ударив по серебряной клетке ногой.
Его приятель, похожий на огородное пугало, с двумя серебряными колышками в черепе, стремительно нагнулся и ухватил меч парса зубами. Третий лупил по земле хвостом, больше похожим на саблю.
Саади, чертыхаясь, потянул меч на себя, но половины лезвия уже не было. Вместо превосходной стали бугрилась и пенилась желтая вонючая масса. Момо заржал, разинул пасть, желтая пена падала оттуда клочьями.
— Отдай нам Зашитые губы, мальчик!
— Отдай нам губы и проваливай…
Рахмани отшвырнул бесполезный клинок и выставил впереди себя ладони.
— Дом Саади, только тихо, — предупредил Кой-Кой, в прыжке отрубив нелюди хвост. — Бронзовая стража не потерпит огнепоклонника.
— А как же от них отбиваться? Пальцем? — ощерился Рахмани.
Лишившись хвоста, приземистый житель подземелий тут же принялся отращивать следующий. Его тощего приятеля перевертыш с левой руки разрубил пополам.
— Эхма, кутерьма! — кто-то грузный и страшно вонючий прыгнул Саади на спину. Охотник почувствовал, как острые клыки безуспешно пытаются прокусить брамицу. Он дважды ударил позади себя кинжалом — никакой реакции, кроме утробного хохота. Мертвецов не пугала даже заговоренная сталь Кой-Коя.
Перевертыш умело дрался своими фамильными голубыми кинжалами, ни на миг не прекращая защищать своего нанимателя. Каждый его удар попадал в цель, во все стороны летели ошметки, с хрустом ломались полусгнившие кости. Однако на смену упавшим поднимались новые бойцы.
— Дом Саади, их не берет ни сталь, ни бронза, нужны заклинания Матери мертвых.
— Я не колдун, ты же знаешь! Ах, дьявол, получай!.. И ты — тоже, на тебе, скотина! Ты же знаешь, Кой-Кой, что человек, не рожденный магом, сгорит за пару месяцев, если начнет творить формулы…
— Тогда бей их огнем!
— Ты говорил мне, что во время бронзовой стражи…
— Во время любой стражи тебе не стоит обнаруживать себя, — простонал перевертыш, растекаясь лужей под клыками очередной бестии, — твой брат-огонь пострашнее любой магии. Но сейчас… ах, ты, гад!.. сейчас не до споров, нас просто сожрут!
Рахмани кинул запасной меч в ножны, сосредоточился, призывая покровителя. На пару песчинок ветер стих, прекратились шипение и хохот, момо отпрянули назад, словно почуяв опасность.
Но ненадолго.
Мгновение — и они с хохотом ринулись на беззащитного, как им показалось, человека.
Рахмани выкинул впереди себя ладони. Четверо ближайших мертвецов вспыхнули жирными факелами, прочие с воем подались назад. Рахмани бросился на помощь Кой-Кою. Перевертыш был ранен в трех местах, он держался из последних сил, используя фамильную магию.
— Со мной… все в порядке… береги мешок…
Они снова подбирались, ползли под землей, расталкивали замшелые камни. А из черного зева склепа собиралось выбраться на свет нечто отвратительное. Оно еще не дотянулось до верхних ступеней, но у Саади начали искрить пальцы и волосы, как всегда случалось перед встречей с необычайно сильной магией.
— По поющим нитям твоим, по спирали бесконечных миров твоих, проведи меня верного…
На изрытой тропе возник очередной холмик. Тяжело дыша, перевертыш и человек прижались друг к другу спинами. Голубые серпы на локтях Кой-Коя были наполовину изгрызены, точно их поел древоточец.
— Аша Вашихта, премудрый, дважды по сорок раз шепчу я славу именам посвященным, проведи и направь меня, верного…
Человек успел чуть раньше. Золотая гудящая стена огня опередила гнилостный ледяной выдох болота. Воющий хор голосов забился на высокой ноте. Рахмани разворачивался, исступленно выкрикивая слова молитвы. Его руки превратились в молнии. Брат- огонь рвался наружу с той первобытной яростью, с какой гулял по твердям десятки тысяч лет назад, когда никто не мог его остановить, кроме воды…
Поток синего пламени с ревом заткнул перекошенную пасть склепа, ворвался внутрь, выжигая себе путь среди подземных лабиринтов. Раскалившиеся камни крошились и оседали с криками боли, почти как живые…
— Достаточно, хватит, хватит, дом Саади!
