поселок.
Зашелестела трава где-то рядом. Заскрипели листья, недовольно покачиваясь, и все стихло.
Пилот вытянул шею, стараясь определить источник звука. Вон головки растений вибрируют не в унисон с соседними стеблями. И вон еще, чуть в сторонне. Ветер? Или нет?
Он стоял, напряженно вслушиваясь и всматриваясь. Сделал шаг.
Трава в нескольких метрах левее шевельнулась. Потом еще раз, уже ближе. И вновь ничего.
Громов нервно сглотнул, боясь выпустить из виду место движения, скосил глаза и прикинул расстояние до ближайшего холма. Глубоко вдохнул.
И рванул с места, сшибая ногами венчики цветов и ломая листья. Влетел на холм, развернулся, занеся над головой топор.
У подножия растекалась среди травы изумрудного цвета жидкость, похожая на густой бульон. Целая лужа этой «зеленки» подтягивалась к холму, охватывая его полукольцом. Толчками передвинулась влево, потом вправо, ища способы подняться наверх.
Руслан не смел дышать, во все глаза наблюдая за явлением.
По поверхности субстанции запрыгали солнечные блики, она отхлынула и скрылась в траве, обтекая стебли. Громов какое-то время мог наблюдать за движением «зеленки» по покачиванию растений, но потом и те прекратились.
Пилот устало покачал головой, посмотрел в сторону лесополосы.
Сколько еще он сможет вот так избегать ловушек? И это ему еще чертовски, вселенски везло – никто не бегает по Зоне. Как никто не бегает по минному полю. Убегая от одного, можно влететь во что-то другое. И даже того не заметить, лишь умереть позже от кровоизлияния в мозг или остановки сердца. И это в лучшем случае. А будь на лугу яма с тем же «студнем» – ухнул и мяукнуть бы не успел.
С другой стороны, а что еще делать? Что еще остается делать, когда ты один, а из всей поддержки и снаряжения лишь небольшой топор? Когда страх такой, что ноги сами собой несут вперед?
И все же нужно быть осторожнее. Нужно смотреть, подмечать и делать выводы. Ведь третий день в Зоне – это уже немало. Уже есть некоторый опыт. Есть знания.
Руслан невесело усмехнулся.
Одним из таких знаний было то, что по Зоне нельзя бегать. Только вот применять его не всегда получалось.
Вернувшись к началу логических размышлений, Громов сказал себе: «Хватит!»
Между ним и подлеском пара сотен метров и цистерна. Есть шанс добраться до деревьев прежде, чем эта зеленая дрянь нагонит его. Неизвестно опасна она или нет, но проверять на собственной шкуре пилот не хотел. Если до деревьев не успеть, то можно забраться на цистерну – судя по всему, «зеленка» не может течь вверх.
С другой стороны, не факт, что в лесу она отстанет. Да и ломиться с ходу в неизведанный район было бы глупо.
– Значит, так и так на цистерну, – сделал вывод Громов. – А там посмотрим.
Убедившись, что ничего подозрительного не видно, Руслан осторожно спустился вниз и вошел в траву, после каждого шага замирая и прислушиваясь. Так, шаг за шагом, двинулся вперед. Старался ставить ноги как можно тише, голова крутилась как у совы.
Почти дошел до цистерны, когда сзади зашуршала трава, закачались стебли. Но Громов уже был рядом с железным каркасом, внутри которого черным валом лежал объемный металлический бак с флажком. С торца виднелись скобы лестницы, покосившиеся в разные стороны.
Руслан победно хохотнул, бросаясь к цистерне. Но тут же отпрянул, испуганно оглянулся, заорал и побежал к лесу. Перед глазами еще стояла картинка, которую невозможно было разглядеть издалека, – всю цистерну, все железные части вместе с каркасом из массивного уголка покрывала тоненькая, похожая на паутину сеть.
Вот только пауки в Зоне не обитают.
Пилот бежал, боясь ощутить рывок за ногу или удар. Или как там еще нападает эта изумрудная зараза. Он боялся даже оглянуться, словно тварь только этого и ждала.
Руслан пронесся мимо дерева, ломая сухие ветки. Выхватил из общей массы коричневых стволов один, к которому подбежал, подпрыгнул, ухватился и подтянулся. Ветка под ладонями треснула, но вес тела выдержала. И, уже устроившись в двух метрах над землей, обхватив дерево как родное, Руслан окинул взглядом свой путь.
Светлый подлесок, луг со скучными холмиками, черная с рыжими пятнами ржавчины цистерна. Все спокойно, буднично.
Как сыр в мышеловке.
