— И?..
— И?! Эта сучка вот-вот надорвет себе глотку. Если ты не отправишься туда сейчас же и не отдашь соответствующих распоряжений, она закрутится вокруг своей собственной задницы и чокнется!
Представив себе подобную картину, я едва не улыбнулась.
— Подержите ее еще несколько минут. Дайте ей «Милк-Боун» или валиума. У нас важное дело, и мы должны его закончить. — Райан взглянул на часы. — Я освобожусь минут через десять.
Офицер пожал плечами, отпустил ветку, за которую только что взялся, и повернулся с намерением удалиться.
— Эй, Пико!
Пико приостановился.
— Здесь есть тропа.
— Черт знает что такое! — прошипел офицер, сворачивая к дорожке, на которую указал Райан.
Я была уверена, что ярдов через пятнадцать он ее потеряет.
— И еще, Пико… — добавил Райан.
Пико вновь приостановился, поворачивая к нам жирное лицо.
— Следите за тем, чтобы этот Рин-Тин-Тин ничего не испортил.
— Чего вы ждете, Бреннан? — Райан повернулся ко мне.
Пико зашагал прочь, а я принялась разрезать пакет.
Зловоние не шибануло мне в нос, как в случае с Изабеллой Ганьон. Получив свободу, оно выплыло наружу не спеша, заявляя о себе постепенно. Запахло почвой, разложившимися растениями и еще чем-то. Это была не вонь гниения, а дух чего-то более первозданного. В мозгу закружились расплывчатые мысли о недолговечности жизни, о первоосновах и угасании, о перерождении. Подобный запах мне доводилось ощущать и раньше. Он говорил о смерти, но не о смерти недавней.
«Только бы эти кости не оказались собачьими или оленьими», — подумала я, раздвигая края пакета.
Мои руки слегка задрожали, и я тут же взмолилась о другом: нет, пусть это будут оленьи или собачьи кости!
Райан, Бертран и Ламанш приблизились на шаг, когда я отогнула полиэтилен, открывая взглядам содержимое пакета. Пуарие стоял не двигаясь, как вросшее в землю надгробие.
Первым, что я увидела, была лопатка. Не слишком много, но достаточно, чтобы удостовериться в том, что моя находка — не добыча охотника и не захороненное домашнее животное. Я взглянула на Райана. Его глаза чуть сузились, мышцы челюсти сжались.
— Это человек.
Рука Пуарие опять взметнулась ко лбу.
Райан достал блокнот на пружине:
— Что мы имеем? — Голос прозвучал резко и жестко.
Я принялась осторожно переворачивать кости:
— Ребра… лопатки… ключицы… грудина… позвонки… Только грудной отдел.
Окружающие пристально наблюдали за мной. Я засунула руку глубже в пакет, ища кости других частей тела. Неожиданно вверх по ней побежал большой коричневый паук. Я увидела его глаза на тонких ножках — маленькие перископы, безмолвно вопрошающие: «Кто посмел нарушить мой покой?» Ворсистые паучьи лапки были легкими и нежными, как мимолетное прикосновение кружевного платка. Я дернула рукой, отбрасывая паука в сторону.
— Все, — сказала я, поднялась на затекших ногах и отступила. — Здесь только верхняя часть туловища. Без рук.
По моей коже бежали мурашки, но вовсе не из-за паука.
В душе у меня не было ликования. Я пребывала в состоянии заторможенности, как человек, только что переживший потрясение. Все эмоции как будто на время куда-то удалились, ушли на перерыв.
«Опять то же самое, — думала я. — Еще один убитый. Среди нас живет чудовище».
Райан что-то записал в блокноте. Мышцы на его шее вздулись.
— И что теперь? — Голос Пуарие прозвучал комариным писком.
— Теперь следует разыскать все остальное, — ответила я.
Камброн приготовился делать снимки, когда мы вновь услышали шаги Пико, который пробирался к нам сквозь заросли. Выйдя из них и увидев кости, он пробормотал какое-то ругательство.
— Побудь здесь, а я схожу к собаке, — сказал Райан Бертрану.
