клятву верности нашему двухлетнему сыну. То была очередная веха династии, символический союз двух королевств с одним наследником.
Я вглядывалась в голову процессии, где ехал Фернандо с сидящим впереди него в седле Хуаном, муж махал рукой и улыбался, а я плотно сжимала губы, чтобы удержаться от приказа немедленно доставить сына ко мне.
— Ничего с его высочеством инфантом не случится, — сказала Беатрис, сидевшая на подушках напротив меня. Инес и мои дочери ехали в отдельном паланкине; Беатрис же недавно призналась мне, что наконец забеременела, и я настояла, чтобы она осталась со мной, зная, сколь тяжело путешествовать в подобном состоянии. — Только послушай, как его приветствуют арагонцы! К тому же там его величество и Чакон, на случай если инфант устанет.
— Знаю. — Я помахала рукой, поняв, что в толпе меня увидели.
Мне тоже хотелось ехать верхом, рядом с Хуаном, но, когда мы выходили из алькасара в Сеговии, я споткнулась на лестнице и повредила лодыжку, отчего пришлось удовольствоваться экипажем, что, впрочем, вполне меня устраивало. После многочасового путешествия из Кастилии, после всех тревог о чистоте комнат, где нам приходилось останавливаться, о свежей воде и провизии, не говоря уже о здоровье сына, я чувствовала себя не лучшим образом. К тому же, подумала я, глядя на кожаную папку, распухшую от жалоб и петиций, мне было чем заняться по пути в Сарагосу.
— Он уже не так страдает от колик, — добавила Беатрис, когда я неохотно задернула занавеску. — Его больше месяца не лихорадит. Так что врачи наверняка правы: ему становится лучше.
— Должны быть правы, — пробормотала я, — учитывая, скольких я наняла и как много они берут.
Я помолчала, увидев понимающий взгляд подруги.
— Исабель никогда столько не болела в детстве, как Хуан, — срывающимся голосом произнесла я, — а Хуана всего лишь в год от роду так энергична, что даже обидно. Почему Господь насылает на нас такие испытания? Мы делали для Хуана все, что могли; слуги отдают ему себя без остатка, а толпа врачей едва не высосала из него всю кровь пиявками и снадобьями. И все равно у него сыпь, сухой кашель и жуткая лихорадка… — Я содрогнулась при воспоминании о многих бессонных ночах у постели сына. — Будто нас за что-то наказывают.
— Перестань, — сказала Беатрис. — Зачем Господу наказывать тебя или твоего сына? Хуан просто слишком нежный. Но он вырастет сильным, вот увидишь.
Я рассеянно кивнула в ответ на приветственные крики, зная, что они на пользу как Хуану, которому редко дозволялось бывать на публике, так и Фернандо, радовавшемуся возможности показать сына своему королевству. Полезно это и яростно боровшемуся за независимость народу Арагона, который требовалось убедить вступить в союз с Кастилией. Но меня не оставляли мысли о таящихся повсюду опасностях, от невидимых камней на дороге, о которые могла споткнуться лошадь, до чумных язв на чьей-либо протянутой руке.
Глубоко вздохнув, я заставила себя переключить внимание на папку. Взяла первую пачку докладов, и внутри у меня все оборвалось. Беатрис, видимо, заметила, как изменилось мое лицо, и усмехнулась:
— Опять от Торквемады? Что на этот раз сообщает наш ворон?
Я едва не рассмеялась. Неисправимая, как всегда, Беатрис за глаза называла так моего главного инквизитора, утверждала, что он, где бы ни оказался, всегда накаркивал беду.
— От кого же еще? — Я скользнула взглядом по первому написанному его плотным почерком абзацу. — Ему нужно больше денег для платы осведомителям. Говорит, что, с тех пор как он учредил наш трибунал в Севилье, арестовано свыше восьмидесяти подозреваемых и еще шестеро осуждены на этой неделе, да смилостивится Пресвятая Дева над их душами.
Я перекрестилась, чувствуя подступившую к горлу тошноту. Хотя и знала, что иного способа нет, что только огонь может спасти тех, кто отказался отречься, — ибо, лишь испытав адские муки на земле, их души могли обрести спасение в раю, — я не могла вынести мысли, что к тонким ароматам города теперь примешивается запах горящей плоти.
— Это, значит, скольких он уже сжег? Двенадцать, тринадцать? — спросила Беатрис, выдергивая болтающуюся нитку из корсажа.
Я не ответила, продолжила читать со все большим изумлением.
— Только послушай! — воскликнула я. — Он сообщает, что ему нужны деньги, поскольку сотни обращенных бегут в королевство Гранада, где мавры обещают им убежище.
Я подняла взгляд:
— Они что, действительно предпочитают жить среди неверных? Но Священный трибунал существует в Андалусии всего полгода; вряд ли количество смертей можно назвать чрезмерным. Торквемада говорит, что массовый исход может повлиять на экономику юга.
