впечатляющие иззубренные горы Арагона, что меняли цвет с фиолетового на голубой под ледяными пиренейскими ветрами, глубокие ущелья, в которых скрывались поросшие фруктовыми деревьями зеленые долины, и засушливые степи, где паслись стада скота и овец. Я видела окруженную стенами столицу Сарагосу в устье реки Эбро, похожий на кружево дворец Альхафери и алебастровые алтарные скульптуры знаменитой Базилики, торговый город Барселону, населенную дикими каталонцами, которым не по душе власть Арагона. Я ощущала вкус крабового супа, якобы предотвращавшего болезни, и знаменитой ветчины pata negra, которую подавали в городе Теруэль. Я узнавала об отважной борьбе арагонского народа против непрестанных вторжений коварных, словно лисы, французов и о многовековых попытках подчинить себе далекие, обожженные солнцем королевства Сицилии и Неаполя.
— Когда-то под нашей властью находилась большая часть Южной Италии, — сказал Фернандо. — Герцогства Корсиканское и Афинское тоже принадлежали нам. Мы властвовали на Средиземном море.
Естественно, мне были знакомы просторы моего родного королевства Кастилии и Леона. Но тем не менее меня захватили его откровения о заморских владениях Арагона, предприимчивые мореплаватели которого искали богатства в далеких землях, привозили оттуда сундуки с пряностями, драгоценными камнями и шелками, а также минеральные квасцы, использовавшиеся для окраски тканей, — торговцы платили за них целые состояния.
— Вы подобны римлянам, — выдохнула я. — У вас целая империя.
— И чувствуем мы себя так же! — рассмеялся он, показав щель между верхними передними зубами, придававшую ему необъяснимое очарование. — Наше тщеславие превосходит возможности казны, а чтобы поддерживать столь дальние владения, требуются деньги, и немалые.
Он немного помолчал, и лицо его помрачнело.
— А после того, как проиграли Константинополь туркам, мы стоим перед лицом серьезной угрозы со стороны неверных. Опасность угрожает всей Европе. Именно так овладели нами мавры много веков назад, и подобное может случиться и снова. Турки способны использовать в качестве прохода Гранаду, так же как мавры использовали Гибралтар.
Мысль о захлестывающей нас темной волне мавров заставила вздрогнуть, несмотря на все то восхищение, которое вызвали у меня познания Фернандо. Я никогда не задумывалась о катастрофическом падении Константинополя, одного из самых почитаемых городов христианского мира, хотя это случилось два года спустя после моего рождения и потрясло нашу веру до самых основ. Знания мои ограничивались иллюстрированными историями Кастилии, поэмами о трубадурах и романтическими притчами вроде «Книги о доброй любви». Я никогда не видела наш мир с той точки зрения, с какой смотрел на нее Фернандо, считая нас не центром мироздания, а всего лишь его частью. Его слова приводили меня в восторг, словно я стояла на палубе галеона, рассекающего пенные воды на пути к неизвестным берегам…
— А теперь, — вздохнул Фернандо, — когда этот паук Луи Тринадцатый угрожает северной границе Арагона, нам приходится держать армию наготове. Войска стоят денег, и куда больших, чем вы можете вообразить. Знать не станет призывать своих слуг без денег, а вассалы не пойдут сражаться без соответствующего жалованья. Моя мать умела экономить на расходах на содержание двора, так что мы могли… — Он замолчал и отвернулся. — Не могу поверить, что только что говорил о ней так, будто ее уже нет.
— Уверена, вы вовсе не это имели в виду, — сказала я.
Он снова посмотрел на меня:
— Когда вы рядом, слишком легко забыться.
Я не ответила. Мы подошли к арочной галерее, окружавшей дворец; сами не заметили, как дважды обогнули весь сад. Когда мы впервые в него вошли, он показался мне большим, настоящим лабиринтом. Теперь же, когда в моей голове все еще звучали слова Фернандо, сад выглядел тесным творением человеческих рук из аккуратных живых изгородей, неестественно подстриженных деревьев и ровных дорожек, ведущих в никуда.
— Это не ваша подружка? — спросил Фернандо.
Бросив взгляд в сторону галереи, я увидела Беатрис, которая сидела на каменной скамье рядом с Кабрерой. Он что-то ей говорил, оживленно жестикулируя, а она восхищенно слушала, не сводя с него глаз.
— Пожалуй, он для нее несколько староват, — усмехнулся Фернандо, — но ей, похоже, все равно.
Я тут же разозлилась, услышав в его словах недвусмысленный намек.
— О чем вы? Дон Андрес де Кабрера всего лишь крайне добр к нам. Вряд ли у него есть какие-то виды на…
Но тут взгляд мой упал на Беатрис, которая слушала Кабреру, кокетливо наклонив голову и шире обычного раскрыв глаза, словно тот был самым обворожительным мужчиной из всех, кого она когда-либо знала. Я стояла перед ней всего в нескольких шагах, но она меня даже не замечала.
Я подавила смешок. Похоже, он ее все-таки очаровал…
