Я взглянула на стоявшего на пороге адмирала, вид у которого был куда менее восторженный. Он прекрасно осознавал ситуацию, в которой мы оказались, не хуже меня понимая, что на этот раз мы не можем позволить себе пренебречь угрозами Вильены. Когда маркиз явится в следующий раз, при нем действительно может оказаться армия и ордер на мой арест.
— Больше откладывать нельзя, — сказала я, снова повернувшись к Каррильо. — Нужно сообщить Фернандо. Где бы он ни был, он должен приехать ко мне, пока не станет слишком поздно.
Глава 17
Над внутренним двориком, где горели, отгоняя насекомых, факелы с ароматом лимона, повисла душная ночь. Я расхаживала по окруженной аркадами площадке, не в силах сидеть в помещении.
По прошествии почти двух недель я наконец получила известие, что Фернандо в пути, — ему в одежде возчика удалось тайно пересечь границу между нашими королевствами в сопровождении нескольких верных слуг, переодетых погонщиками мулов. С ними был и Карденас, которого я отправила с письмом в Арагон. Пока что Фернандо удавалось избегать патрулей Вильены, о чем мне было известно от графа Паленсии — он сообщал, что мой жених целым и невредимым добрался до его замка. Следующим вечером Фернандо выехал во Вальядолид, воспользовавшись преимуществом, которое давала ему ночь, и за последние два дня о нем больше ничего не слышали.
Кастилия кишела королевскими соглядатаями. Энрике предоставил казну в полное распоряжение Вильены, а тот нанял многочисленных шпионов, стремясь помешать Фернандо пересечь границу. Однако Андрес де Кабрера и моя отважная Беатрис отказались впустить маркиза в алькасар, несмотря на то что подобным поступком они ставили на себе клеймо изменников. Получив отпор, Вильена начал вымогать средства у не слишком щепетильных грандов в обмен на заманчивые предложения земель и замков. Он поставил своих наемников на каждой дороге и в каждом селении, велев им следить, не появится ли принц Арагонский со своей свитой.
Инес заверяла меня, что никто не станет искать возчика и погонщиков мулов, но я воображала себе самое худшее. Принца можно было узнать по множеству невольных поступков — по оплате золотом там, где обычно платили медью, по неосторожному приказу слуге, хотя таковых у него не предполагалось. Даже походка и манера речи могли выдать его высокопоставленное положение. Если Фернандо хотя бы на мгновение утратит осторожность и кто-то из людей Вильены это заметит, все будет кончено — для нас обоих. У Вильены имелся приказ короля арестовать Фернандо за въезд в Кастилию без разрешения, с целью брака с запретной для него принцессой.
Остановившись, я взглянула на окутанную облаками луну, что висела высоко в усеянном звездами небе. Ужасающий летний зной до сих пор не ослаб, хотя уже стоял октябрь. Темно-желтая кастильская пшеница — основа нашего хлеба — увяла, и все предсказывали повсеместный голод. Будто этого мало, в Авиле и Мадригале вспыхнула «черная смерть», унеся сотни жизней. Я писала в Аревало, справлялась о здоровье матери, но не получила ответа, что лишь добавило опасений, не страдают ли она и ее пожилые слуги от нехватки самого необходимого из-за чумы, остановившей жизненно важную торговлю. Ширились дурные предзнаменования, и предсказатели с рыночных площадей выходили на улицы — провозглашали начало апокалипсиса.
Как они заявляли, прогневался сам Господь.
Я убеждала себя, что причина не во мне. Я не стремилась к этому браку в своих личных целях и не просила Фернандо покидать Арагон ради меня. Я просила его приехать лишь потому, что у нас не оставалось ни времени, ни выбора; только он мог помочь мне спасти Кастилию. Вместе мы располагали бы большими силами и средствами, чтобы противостоять Энрике. Мой единокровный брат мог кричать о предательстве сколько угодно, но, после того как мы с Фернандо поженимся, Энрике пришлось бы идти на уступки, чтобы избежать войны не только с мятежными грандами Андалусии, но и со всем королевством Арагон.
И все же меня не оставляло чувство вины. После отъезда Фернандо в Арагоне остались его старый больной отец и орда французских солдат, стремящихся пожрать королевство. Он рисковал собственной свободой, возможно даже жизнью, чтобы исполнить мою просьбу. Не слишком ли я поторопилась? Возможно, следовало подождать, поставить солдат вдоль стен дворца и зарыться словно крот в нору, спасаясь от зимы. Вильена был ленив, несмотря на всю свою напыщенность, и вряд ли стал бы утруждать себя осадой в преддверии близящихся холодов…
Я продолжала расхаживать по дворику, словно кружа по собственному чистилищу. Даже написала запоздалое письмо Торквемаде, прося у него совета, и он повторил сказанное в ту ночь, когда мы встретились в Сеговии:
