обхватывали меня, словно мускулистые крылья, вызывая желание растаять в их объятиях. Хотя я никогда прежде не испытывала томления плоти, которое столь часто возвышенно описывают поэты, я ощутила такой жар во всем теле, что издала невольный вздох. Он снова усмехнулся, но на этот раз к радости его примешивалось несомненное желание, которое я почувствовала, когда он прижался ко мне бедрами.
Он наконец отпустил меня, но я все еще ощущала на губах вкус его поцелуя, и все вокруг плыло у меня перед глазами. Снаружи доносился непристойный свист и аплодисменты.
— А ты покраснела, — заметил он, и я прикусила губу, пытаясь заглушить болью страстное желание. Бросила взгляд на гостей в зале, которые, включая слуг и пажей, неотрывно смотрели на нас.
— Все, что мы делаем, обязательно нужно запечатлеть для потомства? — пробормотала я.
Фернандо откинул назад голову и расхохотался — громко и искренне, словно напоминая мне, что мы до сих пор еще не перестали быть чужими друг другу. Я глубоко вздохнула, отбрасывая дурные предчувствия. Он был мужчиной, а мужчины любили демонстрировать свое искусство как на поле боя, так и в спальне. Для него было вполне естественным желание заявить на меня свои права.
И я не могла отрицать, что мне это нравилось.
Когда мы поднялись на украшенный гирляндами помост, я встретилась с понимающим взглядом Беатрис и внезапно пожалела, что не могу ускользнуть вместе с ней. Неожиданно у меня возникло множество неотложных вопросов. Судя по тому, как целовал меня Фернандо, он уже имел опыт плотских отношений, и мне не хотелось его разочаровать, хотя я и не знала в точности, как именно избежать подобного. При мысли об этом стало не по себе. От меня требовалось быть девственницей; по сути, именно это больше всего ценили принцы в невестах. Но теперь я вдруг ощутила беспокойство, что не смогу надлежащим образом удовлетворить моего принца так, как он к этому, возможно, привычен.
Аппетит мой пропал, несмотря на огромные блюда с жареным поросенком, уткой и цаплей в сливовом и инжирном соусе. Я не сводила глаз с массивных рук Фернандо, который отрезал кусок мяса и поднял кубок. Он воздержался от вина, предпочтя сидр, но демонстрировал превосходный аппетит и громко смеялся, слушая настойчивый шепот склонившегося к его уху Каррильо, который, как наиболее уважаемый наш советник, сидел слева от него. Мой муж улыбался каждому, кто приближался к нему со словами поздравления, и вовсе не казалось, будто он со страхом думает о нашей предстоящей брачной ночи. Мне же она представлялась огромными запертыми воротами в неведомый мир.
Однако во время последней перемены блюд, перед началом танцев, я внезапно ощутила, что настроение его изменилось. Поставив кубок, он повернулся ко мне. Взгляд его был столь прямым и трезвым на фоне раскрасневшихся лиц неумеренно потреблявших вино гостей, что мне на мгновение показалось, будто я чем-то вызвала его недовольство. Чем именно, я не могла представить — была занята так же, как и он, развлекая сидевших рядом грандов светской беседой и изображая интерес к любому анекдоту или замечанию, брошенному в мою сторону.
Прежде чем я успела что-то сказать, он положил ладонь мне на руку.
— Тебе нечего бояться, — сказал он. — Обещаю, я вышвырну их всех до последнего. В спальне не будет никого, кроме нас.
Он помолчал, и глаза его блеснули.
— Думаю, простыня, которую мы потом покажем, вполне их удовлетворит.
Я не осмелилась отвести взгляд, думая, не подслушал ли нас кто за нашим столом. Не зная, пугаться мне или радоваться, я встала, когда он поднялся с места, оставив на грязной скатерти опустевшие тарелки, и спустился в зал. Предполагалось, что мы станцуем лишь один раз, прежде чем нас препроводят в спальню, но, когда заиграла музыка, окутывая нас невидимым коконом, я вспомнила, как мы танцевали в первый раз. Казалось, с тех пор минула целая жизнь; мы были всего лишь детьми, чужаками при чужом дворе. Тогда я отвергла его за дерзость, не зная, что на самом деле он предвидел наше будущее. Теперь же мы стали мужем и женой, готовыми вместе вступить в новую жизнь, и я поймала себя на том, что радуюсь обретенному праву открыто взять его за руку, знать, что наконец-то принадлежу ему. Забыв о трепете перед предстоящей брачной ночью, я наслаждалась возможностью всецело отдаться танцу, которая случалась столь редко. Я заметила, что, несмотря на тяжкие труды в Арагоне, Фернандо, судя по всему, не пренебрегал утонченными манерами, поскольку танцевал легко и непринужденно. А внезапный поцелуй, которым он наделил меня, когда мы повернулись к придворным, вызвал шквал аплодисментов.
Вероятно, я покраснела до корней волос, особенно когда веселая толпа увлекла нас вверх по лестнице, сперва в разные комнаты, где уже ждали слуги. Прежде чем войти в свои апартаменты, Фернандо оглянулся, и я увидела в его улыбке лишь ту же непогрешимую уверенность.
Беатрис и Инес разложили передо мной вышитую льняную сорочку и халат из дамаста. Когда они сняли с меня платье и вуаль,
