простила ее. И еще мне стало ясно, по какой причине король так жестоко ненавидел мою несчастную кузину — дерзкую женщину, которая сбежала на Север, чтобы только не оказаться с ним в постели. Вот почему Генрих VIII приговорил бедняжку к страшной смерти на глазах безжалостной толпы.
— Освободившись из Тауэра, я не смог сразу приехать к тебе, поскольку сначала должен был найти Артура. А путешествовать на Север зимой — занятие не из самых легких. — Внезапно он поморщился и потер плечо. — Я встретился со старшим сыном Булмера, сэром Ральфом. Если бы тот сказал, что Артур должен оставаться с Булмерами, я бы не стал возражать. Но он этого не сказал. Напротив, он ухватился за мое предложение забрать мальчика.
— Сэр Ральф знает, что ты его настоящий отец? — в ужасе спросила я.
— Нет! — живо возразил он. — Но, кажется, подозревает, что ребенок все-таки не от Булмера. Они оставили себе маленькую девочку, жена сэра Ральфа очень любит ее. В отличие от Артура. И еще Булмеры винят Маргарет в том, что она подстрекала мужа возглавить восстание. Они считают, что это она погубила их обоих.
— Выходит, это правда? А я думала, что это лживые измышления Норфолка.
Отец тяжело вздохнул:
— Как и многие на Севере, Маргарет была поборницей старой веры и не одобряла религиозных реформ Генриха. Но в ее случае это сочеталось с личной ненавистью к королю и Норфолку. Когда в феврале прошлого года уже было ясно, что мятежники проиграли, Булмер все-таки пытался в последний раз собрать армию, чтобы встретиться с Норфолком на поле боя. Он на суде признал себя виновным и всячески пытался выгородить жену, но слишком многие слышали слова Маргарет, которые не могли не вызвать гнев короля. Слишком многим были известны ее страстные речи в защиту монастырей и прежних традиций.
Я тяжело вздохнула:
— В том числе и в поддержку Дартфорда. Но все оказалось напрасно.
— И вот еще что, Джоанна. — Вид у отца был совершенно измученный, но я хорошо знала его. Он отличался упорством — это наша семейная черта — и намеревался рассказать мне все, что хотел, до конца.
— Да, папа?
— Артур не похож на других детей! — В голосе его прозвучало отчаяние.
— В каком смысле? По-моему, мальчик как мальчик, очень симпатичный.
— Ему четыре года, а он почти не умеет говорить. И такой своенравный. Никакого сравнения с тобой: ты в его годы была очень послушной девочкой. Я думаю, бедные Булмеры чуть с ума не сошли, пытаясь его воспитать. Да и мне, честно говоря, тоже досталось.
— Отец, малыш пережил страшные испытания: потерял мать и Булмера, который наверняка любил его как родного. Любовь и терпение — вот что ему нужно, и все будет хорошо.
Слезы облегчения увлажнили глаза отца.
— Спасибо, Джоанна! Хвала Господу и апостолу Петру за то, что я успел вовремя добраться сюда и все рассказать тебе. Я так боялся опоздать.
— Что ты имеешь в виду?
Он сжал мои руки в своих:
— Доченька, я очень болен.
— Не говори так! — воскликнула я. — Ты еще не стар!
Он улыбнулся:
— Дело не в возрасте. Я был ранен на Смитфилде, а пребывание в Тауэре вконец ослабило меня. По пути в Дартфорд я заболел. А недалеко от вашего монастыря буквально свалился с коня.
Мой отец, лучший наездник во всей Англии, упал со своего скакуна? Похоже, дело и вправду очень серьезно.
— Я потерял сознание и замерз бы в снегу, если бы на меня не наткнулся Джеффри Сковилл. Артур сидел рядом и плакал. Малыш никак не мог меня разбудить. Господин Сковилл привел меня в чувство, посадил на коня и доставил сюда. Оказалось, что он так хорошо знает тебя — кто бы мог подумать. Он что, и впрямь был на Смитфилде… и видел там нас обоих? Воистину, Божественное провидение помогло нам с Артуром.
— Послушай меня, отец, — сказала я. — Брат Эдмунд — искусный целитель, лучший из всех, кого я знаю. Он тебе поможет. А я посвящу свою жизнь тебе и Артуру. Сделаю все, чтобы вы оба были счастливы.
Отец раскинул руки:
— Дай мне обнять тебя, Джоанна.
