новое об открывавшемся перед ней заманчивом мире.
Кэт учила ее цифрам при помощи счетов и предлагала простенькие задачи:
— Если у меня было пять вишен и две я съела, сколько осталось?
Элизабет считала на пальцах.
— Три! — быстро отвечала она.
— Верно, — улыбалась Кэт, впечатленная способностями девочки.
Кэт учила ее выводить буквы, заставляя писать в тетради строчку за строчкой. Вскоре Элизабет уже умела написать свое имя и очень скоро научилась составлять простые фразы.
Кэт рассказывала о ее монарших предках; Элизабет особенно нравилось слушать про Вильгельма Завоевателя, выигравшего битву при Гастингсе, и королеву Филиппу, успешно выступившую в защиту граждан Кале, но лучше всего была история о том, как дед Элизабет, Генрих Седьмой, победил злого Ричарда Горбуна в битве при Босворте, став таким образом первым королем в династии Тюдоров. Элизабет вздрогнула от ужаса, услышав, как Ричард убил в Тауэре своих племянников-принцев, и решила, что он вполне заслужил свою судьбу. Как же она восхищалась своим победоносным дедом!
Однажды Кэт развернула перед ней карту.
— Это Британские острова, — сказала она. — Вот эта часть — Англия, это Уэльс, а это Ирландия. Ваш отец-король правит всеми тремя.
— А эта часть? — спросила Элизабет, показывая на верх карты и, как всегда, забегая вперед.
— Это Шотландия, и ею правит ваш родственник, король Яков Пятый. А за морем — вот здесь, через Английский канал, — лежит Франция, и ваш отец еще и ее король по праву крови.
— Мой отец — могущественный принц! — восхитилась Элизабет.
Кэт достала другу карту, изображавшую небо с вращающимися вокруг Земли планетами. За ней последовала еще одна, с ярко раскрашенными знаками зодиака.
— Смотрите, это ваш знак, миледи Элизабет, — сказала Кэт. — Вы Дева. Умная, но скромная и, конечно, добродетельная.
— Дева, — повторила Элизабет. — Это значит, я девственница, как святая Урсула?
— Да благословит вас Бог, дитя мое, — именно так, пока вы не выйдете замуж, — улыбнулась Кэт.
— Значит, когда я выйду замуж, я уже не смогу быть Девой? — озадаченно спросило дитя.
— Вы всегда будете Девой, поскольку родились под этим знаком. Но девушка, выйдя замуж, перестает быть девственницей.
— Почему? — не унималась Элизабет.
— Потому что она должна отказаться от своей девственности ради мужа, — ответила Кэт, не желая вдаваться в подробности.
Элизабет вспомнила страшную сказку про терпеливую Гризельду, и мысль, что ей придется от чего-то отказаться ради мужа, девочке не понравилась. Она уже решила, что, когда вырастет, будет делать все, что захочет, и никому не позволит собой командовать.
Больше всего Элизабет нравились уроки танцев. Она с легкостью училась утонченным па рондо, сальтарелло, аллеманды и басса, медленным и величественным движениям паваны, энергичным подскокам и поворотам бурной джиги.
— Браво! — восклицал учитель танцев, и Кэт хлопала в ладоши, восхищаясь изяществом Элизабет, но помня, что девочку не следует баловать, — Элизабет спала и видела, как бы выставить напоказ свои умения.
Кэт, впрочем, не особо удавалось ее обуздать, ибо и ее саму покоряло живое очарование малышки. Когда Элизабет в очередной раз пропускала мимо ушей слабый упрек в постоянном верчении перед зеркалом, Кэт убеждала себя, что королевская дочь должна чувствовать себя уверенно, тем более если ее объявили незаконнорожденной.
В верховой езде Элизабет тоже не было равных. Она быстро объездила своего первого пони, которого вскоре сменила послушная лошадка. Вместе со следовавшими за ней конюхами и ехавшей рядом Кэт она ежедневно каталась по паркам Хансдона, Хэтфилда, Хертфорда, Энфилда, Элсинджа и Эшриджа, по очереди останавливаясь во дворцах, где провела детство, и освобождая дом, когда тот нуждался в уборке. Ей также нравилось сопровождать Кэт в долгих утренних прогулках на свежем воздухе в любую погоду; она пыталась угнаться за гувернанткой, когда было холодно и приходилось ускорять шаг, чтобы согреться.
Дневные часы они обычно посвящали изучению языков.
— Для королевской дочери важно знать разные языки, чтобы общаться с иностранными принцами и послами, — объясняла Кэт, мысленно благодаря своего прогрессивно настроенного отца за то, что тот учил ее французскому, итальянскому, испанскому и
