изножье кровати маячил темный силуэт.
— Кэт? — прошептала она.
Незнакомая фигура ничего не ответила и не двинулась с места. Лицо скрывала тень, и всю ее окутывал полумрак, но внешне она походила на женщину, и девочке почудилось, будто та на нее смотрит. Ее охватила тревога.
— Кэт? — снова спросила она, испуганно выглядывая из-под одеяла.
Темная фигура никуда не исчезла, но казалась слишком стройной для Кэт. Элизабет уже подумала было, что это какая-то игра теней от мебели или самой кровати, когда фигура внезапно простерла к ней руки. В ее мучительном жесте угадывалась немая мольба и вместе с ней — что-то еще, совсем не страшное, но внушавшее странное умиротворение.
Элизабет ошеломленно потерла глаза, а когда открыла их вновь, силуэт исчез. Комната была пуста.
Сердце девочки отчаянно колотилось от страха. Неужели ей это просто приснилось? Или было на самом деле? Конечно было — она ведь проснулась от озноба и только потом заметила фигуру. Странно, но холода она больше не чувствовала. В комнате было тепло, как и полагалось в августе.
Элизабет лежала, пытаясь осознать случившееся.
— Мама? — прошептала она, пробуя на вкус незнакомое сладкое слово.
Напрашивался неопровержимый вывод, единственный, в который ей хотелось верить, — к ней явилась тень Анны Болейн. Но ответа не последовало.
Элизабет ни словом не упомянула о своем видении Кэт и принцессе. В холодном свете дня случившееся казалось ей сном или, возможно, игрой воображения. Даже если это действительно был призрак ее матери, в чем она теперь сомневалась, он наверняка явился затем, чтобы дать ей понять, насколько Анна любила ее при жизни и, вероятно, продолжала любить в загробном мире. Призрак больше не появлялся, и до конца пребывания Элизабет в Хивере ничего необычного не произошло, что лишь подтвердило ее выводы. Шли дни, девочка спала без сновидений, и вскоре настало утро, когда она присела перед принцессой Анной в прощальном реверансе.
— Приезжайте снова, — сказала ей принцесса. — Ваш визит доставил мне немалое удовольствие. Надеюсь, вы будете считать меня своей подругой.
— Буду! — горячо заявила Элизабет, протягивая руку.
Анна, однако, не взяла ее. Склонившись, она тепло обняла девочку и поцеловала.
— Возвращайтесь скорее! — сказала она.
Элизабет больше не виделась с Анной Клевской до нового, тысяча пятьсот сорок первого года, когда их обеих пригласили на праздники в Хэмптон-корт.
— Наконец-то я познакомлюсь с новой мачехой! — воскликнула Элизабет, возбужденно приплясывая по спальне. — Мне нужно новое платье! Можно мне новое платье, Кэт?
Послали за портным.
— Как же вы выросли, миледи Элизабет! — сказал тот, снимая мерку.
— Мне уже семь лет, — отозвалась Элизабет. — Мне что, не хватает роста?
— В самый раз, — ответил портной, сдерживая улыбку. — И вы очень красивы, если позволите заметить.
— Позволяю, — царственно разрешила она. — Я еду во дворец, так что вы должны сшить мне самое лучшее платье.
— Миледи, когда я закончу, вы превзойдете всех прочих дам! — пообещал портной, подзывая помощников.
Элизабет восхищенно уставилась на развернутые перед ней рулоны роскошной ткани.
— Нам нужно экономить, — встревожилась Кэт. — Мне положено определенное содержание… которого в свое время не всегда хватало.
Она поморщилась, вспомнив рассказы леди Брайан о героических усилиях, которые той приходилось прилагать, чтобы свести концы с концами после грехопадения Анны Болейн, когда король, казалось, забыл о своей младшей дочери. Впрочем, позднее он проявлял достаточную щедрость.
Портной поклонился. Ему было известно о неопределенном статусе Элизабет.
— Как насчет этого, миссис Чампернаун?
Он выложил отрез темно-зеленой тафты с золотым шитьем. Названная им цена казалась вполне разумной.
— Отлично сочетается с рыжими волосами леди Элизабет, — заметил он.
