Гувернантка, на розовые щеки которой падали отблески факелов, в смятении взглянула на девочку.
— Нет, миледи, полагаю, с ним все в порядке, — возразила она. — По крайней мере, мы ничего об этом не слышали.
— Но что-то ведь не так, — настаивала Элизабет, предчувствуя дурное. — Почему я не могу поехать на Рождество во дворец, хотя в прошлом году ездила? Я что, чем-то обидела короля?
— Вовсе нет, — ответила Кэт. — Вы тут ни при чем, дитя мое.
— Значит, дело в чем-то другом, — упрямо заявила Элизабет.
Кэт повернулась к сэру Джону.
— Придется ей сказать, — прошептала она.
— Подождите, — предупредил он. — Нам не давали указаний.
— Нет, — тихо сказала Кэт. — Королю сейчас не до этого.
— Что? — спросила жадно слушавшая Элизабет.
— Идемте со мной, — позвала Кэт.
— Разумно ли это? — покачал головой сэр Джон.
Нахмурившись, Кэт решительно повела Элизабет к открытым дверям. Порой приходилось взять дело в свои руки — ждать указаний из дворца можно было бесконечно долго.
Кэт усадила Элизабет на скамью в безлюдном большом зале. Все были во дворе, увлеченные дурачествами шутов и жаренным на вертеле мясом. В высоких многостворчатых окнах мерцали отблески пламени костра.
Кэт села рядом со своей подопечной.
— Вы правы, Элизабет, — сказала она, — кое-что действительно случилось, и, когда я вам об этом расскажу, вы поймете, почему не можете сейчас поехать во дворец.
Элизабет напряглась, не сомневаясь, что ее отец все-таки болен, ранен или вообще умирает, и приготовилась услышать дурное известие. Но, к ее удивлению, Кэт объявила:
— Все из-за королевы.
— Королевы? Она заболела?
— Нет, дитя мое, она впала в немилость, и даже хуже. Она серьезно согрешила и теперь сидит под домашним арестом в Сионском аббатстве.
— Что она сделала? — Элизабет смутно припомнился похожий разговор, случившийся много месяцев назад.
— Она изменила королю с двумя джентльменами, которых вряд ли можно так назвать, судя по их поведению. Понимаете, о чем я?
— Она… дала им себя поцеловать? — неуверенно спросила Элизабет, вспомнив, как ее отец целовал и ласкал юную жену.
— Не только, — сказала Кэт. — Между мужчиной и девушкой возможно куда большее, чем вы можете себе представить, невинное дитя.
В ее голосе прозвучали тоска и грусть.
— Мужчины, — продолжила Кэт, тщательно подбирая слова, — рождаются с корешком, а женщины — со щелочкой. Ну, там, внизу. — (Элизабет поняла и покраснела.) — Чтобы родился ребенок, корешок должен войти в щелочку, но подобное дозволяется лишь после свадьбы. Но, как говорят, королева поступила так с другими мужчинами, изменив вашему отцу-королю, которому должна быть верна.
— Как она могла? — выдохнула Элизабет, широко раскрыв глаза.
Она с трудом представляла мужчин и женщин, предававшихся столь странному делу после свадьбы, и ей тем более не хотелось участвовать в этом самой. Сама мысль о том, что отец занимается тем же с королевой, приводила ее в шок. Конечно, Элизабет лишь смутно понимала смысл слов Кэт, но они казались ей пугающими и крайне неприличными.
— И она сделала это с двумя джентльменами?
— Боюсь, что да, — ответила Кэт.
— С обоими сразу? — уточнила Элизабет.
— Господь с вами! — воскликнула Кэт. — Такие дела творятся наедине. Всегда!
— И теперь ее за это посадили под домашний арест? — с ужасом спросила Элизабет. — Что это значит?
— Это значит, что она не в тюрьме, но ее не выпускают из покоев, — объяснила Кэт.
— И она там надолго?
