ставший теперь наследником трона, красовался в шелковом, шитом серебром камзоле, к которому он в своем неподражаемом духе прибавил серьги с каплевидными жемчужинами. Марго надела платье из красного атласа, а на Эркюля мы общими стараниями натянули лазурного цвета бархатный камзол и щегольскую шапочку.
Мария Стюарт явилась в белой вуали и траурном платье. Ее заточение подошло к концу, вокруг весело шумели дети, но мне она напомнила заблудшую душу, которая потерянно скитается в пустоте. Я страшилась одной мысли о том, чтобы выдержать нелегкий разговор о ее вероятном будущем, однако понимала, что должна это сделать, иначе меня опередят Гизы. А потому написала Козимо с просьбой составить гороскоп, надеясь с помощью звезд отыскать хоть намек на решение безотлагательных проблем.
Я долго пренебрегала услугами Козимо, предоставив ему в одиночестве трудиться в замке Шомон, и, когда он явился на мой зов, меня поразило, как он исхудал. Он выглядел так, словно не ел досыта много месяцев, лицо его больше походило на обтянутый кожей череп, черные, непомерно большие глаза горели.
— Я сделал все, что было в моих силах, однако, боюсь, я не великий Нострадамус. — Едва завидев меня, Козимо испустил выразительный вздох. — Мне не дано узреть будущее в чаше с водой.
Я подавила желание закатить глаза. Ничего не скажешь, хорошенькое начало!
— Разве ты видишь у меня за спиной Нострадамуса? Ну же, говори — составил ты гороскоп? Что обещают звезды?
Я жадно воззрилась на сложную диаграмму, которую Козимо извлек из кожаного футляра и положил передо мной.
— Глядите, — он провел пальцем по одной из линий, — вот это затемнение в области Льва означает войну.
— Войну? — Я подняла взгляд, пораженная уверенностью, которая прозвучала в его голосе. — Ты не ошибаешься?
— Нет. Война неизбежна. Звезды не лгут.
Я прикусила язык, не дав сорваться возражению, что отец Козимо с этим бы не согласился. Маэстро сказал когда-то: «В будущем нет непреложных истин». А если определенности нет, уж верно, знание будущего позволит избежать беды.
— Как только отдохнешь, возвращайся в Шомон. Мне нужно знать, как именно случится эта война: имена, даты, места. — В нетерпении я уже готова была вытолкать его вон, но тут вспомнила причину, по которой, собственно, и вызвала Козимо. — Видел ли ты в звездах что-либо касающееся Марии Стюарт?
Он кивнул. Черные глаза его — немигающие, горящие мрачным огнем — только и выделялись на костлявом лице.
— Я видел в ее будущем брак, который принесет великое несчастье. — Козимо помедлил. — Полагаю, имя дон Карлос вам что- нибудь говорит?
Я окаменела. Дон Карлос — испанский принц, сын Филиппа II.
На следующий день я направилась в покои Марии. Она выглядела чуть получше, лицо порозовело, волосы обрели здоровый блеск. Она даже немного прибавила в весе, в чем явно нуждалась.
— Я хотела узнать, дорогая моя, как ты поживаешь, — сказала я, когда мы поцеловали друг друга в щеку. — Вдовье затворничество — дело нелегкое, но, судя по всему, ты перенесла его неплохо.
— Они утверждали, что я могу оказаться в тягости. — Мария улыбнулась. Мы обе, не поминая об этом вслух, прекрасно знали, что мой сын так и не вкусил плодов брачного союза. — Еще они говорят, что я могу вернуться ко двору, но ведь Франциска больше нет. Теперь я чувствую себя здесь чужой.
Я промолчала. Мне стало ясно, что Мария Стюарт преобразилась: наша юная королева, овдовев, подобно мне, заново окинула взглядом всю свою минувшую жизнь. Я понимала, как тяжко дались ей эти размышления, но поборола вспыхнувшее сочувствие. Я должна была сделать то, зачем пришла, и будь что будет.
— Дорогая моя, — проговорила я мягко, — боюсь, что принесла тебе худые вести. Твои дяди Гизы… У меня есть основания полагать, что они хотят выдать тебя за дона Карлоса, наследника Филиппа Испанского.
— Но он же безумен! — Мария вздрогнула. — Он неспособен исполнять обязанности принца, это всем известно.
— Боюсь, что его ущербность, по мнению твоих дядей, не является препятствием для брака.
— Я только что потеряла Франциска. — В глазах ее вспыхнул гнев. — Неужели они думают, что я соглашусь на такое?!
Мы разом глянули на дверь, почти ожидая, что на крик вбегут ее ближние дамы, но все было тихо.
— Как я могу это предотвратить? — напряженным голосом спросила Мария.
И вновь она застигла меня врасплох. Когда мы разговаривали в последний раз, она бросила мне в лицо обвинение в ереси. Я сплела руки, изображая задумчивость.
— Ты ведь по-прежнему королева Шотландии?
Мария кивнула, хмурясь… и застыла.
— Думаете, я должна…
