Я ответила ей прямым взглядом, хоть это и было нелегко. Сама я изо всех сил боролась за то, чтобы остаться во Франции, и ради этого готова была снести многое. Того же самого я ожидала от Марии; по сути, даже готовилась к чему-то подобному, ибо, в отличие от меня, у нее был выбор. Если она откажется выходить за дона Карлоса, дядья Гизы могут предложить ее в невесты Карлу, и тогда я окажусь в ловушке. Вот почему я не могла позволить себе отступить. У меня просто не было другого выхода.
— Я совсем не помню Шотландии, — проговорила Мария так, словно обращалась к себе самой, к занавескам, трепетавшим на сквозняке, который проникал сквозь створки окон. — И все же это мое королевство. — Она поднесла руку к лицу, поглядела на тонкий белый палец, на котором уже не было обручального кольца. И повернулась ко мне. — Быть может, в Шотландии я снова буду счастлива.
Я могла бы разрыдаться, ибо знала, что потеря мужа оставила в ее душе пустоту, которую ничем уже не заполнить. Каковы бы ни были недостатки Франциска, его смерть возвестила конец ее невинности.
— Будешь, если таково твое желание.
— У меня уже было все, чего я желала. — Мария улыбнулась так, что у меня едва не разорвалось сердце. — Теперь мне надлежит исполнять свой долг.
Я обняла ее. Мы никогда не были близки, но сейчас я молилась о ее благополучии.
Потому что она была права: обеим нам надлежит исполнять свой долг. Такова цена нашей королевской крови, наших корон. Превыше уюта, превыше надежд и мечтаний для нас должны быть наши державы.
Лето перетекало в осень.
Я не присутствовала при том, как Мария объявила Гизам о своем решении, но легко могла представить, какой разразился скандал. Впрочем, какие бы слухи ни просочились наружу, все они скрылись под чопорной маской семейного единства, когда Мария принимала шотландских лордов, посланных сопроводить ее на родину.
В день ее отъезда на округу опустился туман, заволакивая кареты и повозки кортежа. Под щелканье плетей вереница их потянулась на дорогу в Кале, где уже ждали галеоны, которым предстояло доставить Марию в Шотландию.
Мария выглянула из окна и вскинула в прощальном жесте руку, затянутую в белую перчатку. И ее карета окончательно растворилась в тумане.
Глава 23
Месяцем позже я получила весточку от Колиньи — записку, в которой он просил о встрече в городке под названием Васси.
— Васси расположен по соседству с землями Гизов, — сказал Бираго, — в четырех, а то и пяти днях езды к востоку от Парижа. Почему Колиньи захотелось, чтобы вы приехали туда?
— Не знаю. — Я снова глянула на бумагу, которую держала в руке, потом подняла глаза и встретила его обеспокоенный взгляд. — Однако не сомневаюсь, что он хочет сообщить нечто важное.
— В таком случае он мог бы приехать сюда. Для вас отправляться в Васси и неблагоразумно, и небезопасно. Что, если об этом кто-нибудь узнает? Колиньи до сих пор не появлялся при дворе, и многие наши католики по-прежнему убеждены, что он замешан в пресловутом Амбуазском заговоре.
Я не могла сказать Бираго, что при нашей последней встрече Колиньи велел мне не рисковать понапрасну, а стало быть, не просил бы приехать в Васси, если бы считал, что эта поездка может мне чем-то угрожать.
— Колиньи не имеет никакого отношения к тому, что произошло в Амбуазе, — сказала я, — и к тому же не думаю, что мне в Васси будет грозить опасность. Впрочем, на всякий случай лучше поехать туда тайно. Мы можем сказать, что я направляюсь в Лотарингию навестить мою дочь Клод. В конце концов, она сейчас носит своего первого ребенка, а это достаточно веский повод с ней повидаться.
— Госпожа, задумайтесь над тем, что вы затеяли! — взмолился Бираго.
Однако никакие его доводы меня не переубедили. Я всем сердцем стремилась оказаться как можно дальше от двора, от неустанной борьбы и бесконечных интриг. Мне хотелось вновь почувствовать себя женщиной, свободной от хитросплетений власти.
Бираго поворчал еще, однако позаботился обеспечить меня надежной охраной. И вот на рассвете прохладного весеннего дня я
