прицелился в Петра.
— Оружие на землю, сволочь! — закричал он. — Мит-
рофанов!
Подбежал красноармеец и забрал у него винтовку.
— Арестовать шпиона, и до следующего распоряжения
глаз с него не спускать, ну, гнида, ты у меня заговоришь,
всю правду расскажешь! — кричал комиссар и тыкал в лицо
револьвером.
Последующие трое суток ему не давали спать и есть, его
допрашивали какие-то офицеры, лицо опухло от побоев, он
уже не понимал что происходит, он терял сознание и ничего
не помнил. Утром его вывели на край леса, комиссар читал
постановление о расстреле. Петр уже плохо соображал. Он
стоял на нетвердых ногах, его тошнило, хотелось пить и
очень хотелось спать, хотя наверное это сон, это не может
быть явью…
215
— Военный Совет Карельского фронта, постановил…
приговорить к расстрелу…
Трое красноармейцев отошли от него на десять шагов,
щелкнули затворы и стало темно…
Сознание возвращалось, возвращалась и оглушительная
боль в плече и боку, он открыл глаза, звезды смотрели на
него сквозь черные кроны сосен, как он любил в детстве
считать звезды… триста двадцать пять… триста двадцать
