от неизвестности, ежеминутно сводя себя с ума в ожидании
звонка в дверь и вздрагивая от звонка телефона.
Неизвестность каменной плитой давила на нее, и она на-
ходила в себе силы преодолеть это, лишь потому что рядом
был ребенок. Она стояла у окна, смотрела на засыпающий
Берлин и плакала, она смотрела на звездное небо.
— Я буду ждать тебя и смотреть на звезды зная что ты
где-то среди них, ты где-то там где нет места человеческой
боли, страданиям и сомнениям. Когда твоя душа реинкар-
нируется в какого-нибудь голубя и он прилетев сядет на по-
доконник, я открою ему окно и буду кормить его с ладони…
Может ты станешь нежным и тонким деревцем, я буду слу-
шать шелест листвы когда ветер будет ласкать тебя… Ты
станешь утренней росой и солнечный луч играя с тобой
станет радугой и я умою этой радугой свое лицо… Вернись,
милый, в любом обличье, вернись…
Город проснулся и наполнился шумом, он достал из
кармана бумажку и показал прохожему, адрес католической
церкви который написала ему когда-то монахиня оказался
известным и ему показали куда идти. Его с неподдельной
радостью встретила знакомая монахиня, он был накормлен,
его проводили в душ, дали новую одежду. Доброта и вни-
384
мательность женщины к нему побудили его рассказать ей
