Полковник Шульц стоял посреди кабинета, разговор за-
тягивался, и был неприятен им обоим.
— Я до такой степени взбешён, что удивляюсь как ещё
трачу на вас своё время. Единственный фактор, который
вызывает определённую степень уважения к вам, это ваше
желание выделяться, и стремление отстаивать свои идеи во
что бы то ни стало. Хотя надо признать, поначалу я стоял в
числе тех генералов, которые ратовали за ваш немедлен-
ный расстрел. И поскольку в подразделениях штрафных
батальонов долго не живут, обещаю выслать вашей семье
официальное соболезнование со своей подписью. И чтобы
не уронить перед соседями достоинство вашей семьи не
сообщу о том, что вы разжалованы и лишены всех ваших
многочисленных наград. Помните что говорили древние —
«Бойся своих желаний, они могут исполниться». Ваше же-
лание насладиться битвами честными и достойными, ли-
цом и лицу с врагом услышано Небесами и подписано
лично мной. И я бы очень оценил если вы примите вердикт
по вашему делу молча и с достоинством как подобает сол-
дату Германии, поскольку ваших оправданий я не хочу ус-
лышать.
— Мои солдаты тоже разделились на две половины, од-
ни настаивают на обстреле Города, другие склонны воздер-
жаться от столь жёстких методов ведения войны.
— Меня не интересует динамика ваших межличност-
