землянке чадила сплюснутая гильза, дым стелился по чер-
ному потолку и выходил в отверстие в стене.
— Эх, братва, сейчас бы чифирьку, хотя бы вторяки
поднять, — мечтательно промычал Чалый тридцатилетний
зек, отсидевший шесть лет за ограбление сберкассы, с убий-
360
ством кассира и патрульного мента, обоих завалил он и по-
лучил десять лет лагерей.
— Эх бля, сейчас бы бабу по титьке погладить, как в раю
бы побывал, — сказал кто-то из угла.
— Ты, окромя, как о бабах, о чем другом думать мо-
жешь?
— Не, не могу, я в лагере пять лет одних пидоров поль-
зовал.
— А вот у меня до лагеря зазноба была...
— Да хорош, вам про баб, заткните хлеборезки паучины
и сидите на жопе ровно, пока вам позволяют, у меня от ва-
ших базаров яйца уже квадратные...
— Письмишко бы написать, да жалко некому...
— Доктор, слышь лепила.
— Чего тебе.
— Ты, по какой статье чалился?
— С какой целью спрашиваешь?
— Да я чего-то в толк не возьму, манеры у тебя вроде
