В. ПОЗНЕР: Если бы вы могли изменить в себе что-нибудь, что вы изменили бы?
Д. БАЙЕРЛИ: Хочу быть более терпеливым.
В. ПОЗНЕР: Если бы после смерти вы могли вернуться на землю в каком-то ином образе, облике, то чей бы образ это был?
Д. БАЙЕРЛИ: Махатмы Ганди, может быть.
В. ПОЗНЕР: Что вы считаете своей главной слабостью?
Д. БАЙЕРЛИ: Нетерпеливость.
В. ПОЗНЕР: О чем вы больше всего сожалеете?
Д. БАЙЕРЛИ: О том, что я стал послом в России после смерти отца.
В. ПОЗНЕР: Какое качество вы более всего цените в мужчине?
Д. БАЙЕРЛИ: Нежность.
В. ПОЗНЕР: А в женщине?
Д. БАЙЕРЛИ: Упрямство.
Д. БАЙЕРЛИ: Спрошу, могу ли я встретиться со своими родителями.
26 января 2009 года
* * * У нас нечасто приглашают в эфир послов США. На вопрос «почему?» так сразу и не ответишь. Есть некий набор «готовых» ответов, например: «А зачем давать ему наш эфир?», «Кому он интересен?», «Наговорит кучу гадостей, кому это надо?»
На самом деле все обстоит куда сложнее. Любопытство и опасения, как бы чего не вышло, образуют причудливую смесь, которая всегда определяла отношение России и русских к Америке, и в зависимости от обстоятельств побеждало то любопытство, то опасения. В данном случае в раздираемой противоречивыми чувствами душе руководства верх взяло любопытство.
На мой взгляд, интервью интересно по двум причинам. Первая — это то, насколько мучительно тяжело посол уходит от прямых ответов. Он рад бы сказать правду, да не может, и порой мне даже становилось его жалко. Так, он не смог ответить на вопросы:
— Почему США потеряли интерес к России? (На самом деле потому, что не считают Россию страной, реально влияющей на положение в мире.)
— Почему США не хотят сильной России? (На самом деле потому, что не доверяют ей, не могут ей простить того, что она действительно угрожала первенству США.)
— Почему Саакашвили начал военные действия в Южной Осетии? (На самом деле потому, что был уверен: в случае чего США вступятся.)
— Почему США объявили войну Ираку? (На самом деле, Буш-младший мстил за Буша-старшего, это была демонстрация силы, на которой настаивал вице-президент Чейни, прекрасно зная, что нет в Ираке никакого оружия массового уничтожения.)
Я довольно хорошо знаком с Джоном Байерли. Мы подружились на почве страстной любви к бейсболу (это произошло через несколько месяцев после программы), и могу сказать совершенно определенно: Байерли-посол США и Байерли- человек — это две разные персоны. Думаю, что его уход из дипломатии, его отказ от работы в Государственном департаменте в значительной степени объясняется его нежеланием оправдывать внешнюю политику, которая ему не по душе. Но, подчеркиваю, это мое мнение — не более.
Мне больше всего запомнились его три ответа на вопросы Пруста. Первый был о том, кем он хотел бы вернуться на Землю, если бы это было ему дано. Ответ: Махатмой Ганди. Вдумайтесь.
Второй касался того, о чем он более всего жалеет. И вдруг я увидел, как у этого строгого, довольно жесткого и сухого господина чуть задрожали губы, чуть увлажнились глаза. Он ответил: «О том, что я стал послом в России после смерти отца».
И третий, тот, который я задаю всем без исключения, — о том, что он скажет Богу, оказавшись перед ним. И вновь чуть задрожали губы, чуть увлажнились глаза. Байерли сказал, что спросит Всевышнего: «Могу ли я встретиться со своими родителями?»
Я очень точно помню звучание его голоса, выражение лица, глаз, и я помню, как в голове у меня мгновенно родилась уверенность: он хороший человек.
