Егор Гайдар
экономист, политик
В. ПОЗНЕР: Известный ученый, экономист, директор Института экономики переходного периода Егор Тимурович Гайдар. Я долго думал, с чего начать разговор с вами. Было непросто. И решил начать издалека. Ваш дед Аркадий Петрович Гайдар вошел в Красную армию в четырнадцать лет. Воевал. Потом во время войны был корреспондентом «Комсомольской правды». Погиб в окружении, будучи в партизанском отряде, в 1941 году. Он автор множества книг, почитаемый советский писатель — достаточно назвать такие произведения, как «РВС», «Голубая чашка», «Чук и Гек», «Тимур и его команда». Ваш отец Тимур Аркадьевич был военным корреспондентом, заведовал военным отделом газеты «Правда» и даже находился в ранге контр-адмирала — среди журналистов это был единственный случай. Можно сказать, что и ваш дед, и ваш отец — очень советские, очень коммунистические люди. Вы сами сделали некоторую партийную карьеру, тоже заведовали отделами в журнале ЦК КПСС «Коммунист», в газете «Правда», были членом КПСС до 1991 года, если я не ошибаюсь. Скажите, пожалуйста, в какой момент вы стали, за неимением лучшего слова, не советским?
Е. ГАЙДАР: По-настоящему не советским я стал в августе 1968 года, когда мне было двенадцать лет, во время событий в Праге. До того я был абсолютно убежден, что моя страна — лучшая страна в мире, что она защищает справедливость. А здесь, как бывает у ребят, картина мира сломалась, и я перестал быть советским. Дальше передо мной возник вопрос о том, как изменить мою страну — попытаться совершить новую революцию или менять ее изнутри, реформировать. С течением времени решил, что революций в нашей стране хватит, и лучше реформировать изнутри. А для этого нужно принадлежать хотя бы к экспертному сообществу, связанному с правящей элитой, — тогда есть шанс что-то сделать. Но это было заблуждение, конечно. Исходя из этого я стал членом партии. В журнал «Коммунист» я пришел с приходом Горбачева — после того как «Коммунист» начал резко меняться и стал, в общем, одним из важнейших инструментов идеологической перестройки.
В. ПОЗНЕР: У зрителей к вам много вопросов, самых разнообразных. Их можно разделить на три категории. Первой я уже коснулся — это ваше прошлое. Правда, люди спрашивают и довольно жестко, например: «Как получилось, что вы предали своего деда?» Я к этому возвращаться не буду, вы уже ответили, почему поменяли отношение к советскому строю. Другие вопросы касаются вашей деятельности в качестве исполняющего обязанности председателя правительства — недолго вы им были, кажется, шесть месяцев. И еще круг вопросов — непосредственно о кризисе в России и в мире. Для начала коснемся вашей деятельности, вот три типичных вопроса. Первый: «Зачем вы так всех всколыхнули? Все эти непродуманные реформы сделали? Зачем вы все это затеяли, ради чего? Так, потешить свое самолюбие или какие-то американские системы хотели опробовать на нашем народе?» Второй: «Осознает ли Егор Тимурович глубочайшую ошибку, которой является шоковая терапия, которую он вел и которая обрекла Россию на вымирание и на отставание в развитии на многие-многие десятилетия?» Третий: «Хорошо ли вам спится в настоящий момент? Потому что при ситуации тех лет пострадали, я думаю, не только мои родители, которые потеряли деньги, накопленные за всю свою трудовую жизнь, а работали они тогда по 45 лет на производстве, копили сыну на квартиру и остались ни с чем». Как бы вы ответили этим людям?
Е. ГАЙДАР: Меня пригласили работать в российское правительство после того, как цены на нефть упали в четыре раза, и Советскому Союзу перестали давать коммерческие кредиты. Тогда Советский Союз начал просить гуманитарную помощь, которую обычно предоставляют беднейшим государствам. Тогда валютные резервы Советского Союза составляли 26 миллионов долларов (сейчас они — 383 миллиарда долларов). Тогда самым распространенным словом на заседаниях правительства, посвященных ситуации в Советском Союзе, было слово «катастрофа». Тогда на заседаниях правительства основным был вопрос о том, как избежать голода в стране. Все это я вполне могу документировать, я написал книгу, которая называется «Гибель империи» — там есть эти документы. Собственно, из вышеперечисленного понятно, почему меня и моих тридцатилетних коллег пригласили работать в российское правительство. А там ведь работали шестидесятилетние люди, опытные хозяйственники, которые всю жизнь шли к власти, боролись за нее, и вдруг они отошли в сторону и сказали: «Делайте, что знаете». Так что в этой кризисной ситуации мы решали две важнейшие задачи — хотели предотвратить голод, который был абсолютной реальностью, и гражданскую войну. С обеими задачами мы справились.
