Н. МИХАЛКОВ: Тоже неприличное.
В. ПОЗНЕР: Что вы считаете своим главным недостатком?
Н. МИХАЛКОВ: Перманентную несправедливость и, так сказать, горячность.
В. ПОЗНЕР: Где вы хотели бы жить?
Н. МИХАЛКОВ: Здесь.
В. ПОЗНЕР: А где вы хотели бы умереть?
Н. МИХАЛКОВ: Здесь.
В. ПОЗНЕР: О чем вы больше всего сожалеете?
Н. МИХАЛКОВ: Плохо учился, честно говоря.
В. ПОЗНЕР: Если бы дьявол предложил вам без всяких условий вечную молодость, вы это приняли бы?
Н. МИХАЛКОВ: Я надеюсь, что мы не дошли бы с ним до таких близких отношений.
В. ПОЗНЕР: Оказавшись перед Богом, что вы ему скажете?
Н. МИХАЛКОВ: «Господи, прости меня за то, что я не смог любить тебя так, как ты меня любишь».
25 марта 2010 года
* * * Главное, что я почувствовал во время этой программы, — удивление.
Идея пригласить Михалкова не нуждалась в объяснениях: человек всем известный и обсуждаемый, так сказать, «ньюсмейкер». Не говоря о том, что Никита Сергеевич — выдающийся русский кинорежиссер и актер. Многие его картины вошли в золотой фонд киноискусства, и не только русского. Но, приглашая его, я был почти уверен, что он откажется. Дело в том, что мы с ним не то чтобы противники, однако мы идейно несовместимы. В одном интервью Никита Сергеевич заявил примерно следующее: если Познер сказал «черный», то он, Михалков, скажет «белый». Словом, мы с ним разнополюсные. Поэтому я крайне удивился, когда он на мое приглашение ответил согласием.
Мне было очень интересно разговаривать с ним: Михалков — человек талантливый, незаурядного ума, кроме того, он быстр, ловок, обладает чувством юмора. Я думаю, что многим эта программа в некоторой степени «открыла» Михалкова; тот, кто следил за его глазами (почти не смеющимися, хоть сам он много и часто смеялся), за его руками, за его жестикуляцией и мимикой, должен был увидеть совсем не ту персону, к которой все привыкли. Впрочем, это лишь мое мнение, не более того.
Так вот, об удивлении. То, что говорил Никита Сергеевич по поводу России, по поводу русского народа, по поводу русского человека просто вышибло меня из седла. Приведу несколько примеров:
«Мы любим обиженных и любим обижать».
«Мы электорат, а не народ».
«Если бы я был врагом России, я объявил бы ей войну и выиграл в три дня».
«Проблема русских — славянский характер, отсутствие воли жить».
«Русская литература погубила Россию».
«Русским может быть только тот, у кого чего-нибудь нет. Не так нет, чтобы обязательно было, а так, что нет — и хрен с ним».
И так далее.
Я слушал и думал: если бы это говорил я, разыгрался бы скандал на всю страну. Мне припомнили бы все: и то, что у меня три гражданства, и мои слова о том, что я не русский, меня назвали бы врагом народа (как сделала это в своем блоге одна пассионарная депутатша), русофобом, потребовали бы убрать меня с телевизионного экрана, придумали бы какой-нибудь вариант несостоявшегося «Закона Познера»… А к Никите Сергеевичу — никаких претензий.
И еще удивили некоторые высказывания, которые я не могу назвать иначе как причудливыми. Например: «… Православие намного ближе к исламу, чем к католикам. Поэтому Россия — реальный мост между Востоком и Западом. Именно в России сосуществуют эти конфессии без всяких проблем, если они не надуманы…» Это как? В царское время, когда православие было государственной религией, ислам существовал как религия строго подчиненная, и в этом смысле действительно не было никаких проблем. В советское время и православие, и ислам (и все прочие религии) служили довольно жалкими декорациями в спектакле под названием «В СССР — СВОБОДА ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ», главных действующих лиц которого назначал КГБ. И снова никаких проблем. Но когда советская эпопея канула в Лету, когда и в самом деле появилась свобода вероисповедания, тогда возникли не просто проблемы, а проблемы тяжелейшие. Антагонизм между православными и мусульманами реально ощутим — и речь не только об экстремистах и террористах, речь о реакции рядовых русских людей на многолюдное празднование исламских дат мусульманами в Москве, речь об
