— Вот же, блин… ты прости, лейтенант, просто у нас тут немного другие нравы. Я, хоть и из другого поколения, но тоже сразу не въехал. Так все дело в Соне, получается? Она ж у тебя первая, выходит?
Немедленно покраснев, Василий неопределенно пожал плечами.
— Ясненько. Да уж, теперь понимаю твои чувства. Ладно, пей чай, и печенюшки бери, все равно пока больше нечем тебя покормить, буфет только через три часа откроется. Я сейчас. — Полковник придвинул к себе телефон и, сверившись с записной книжкой, потыкал в клавиши, набирая номер.
— Коля? Да, я. Докладывай. Уже? Да, понял. И что говорят? Ага, ясно. Ну, добро. Как выйдет из наркоза, набери меня, все равно спать не буду. Все, отбой.
Положив трубку, Геманов несколько секунд разглядывал напрягшегося, словно хрестоматийная струна, танкиста, затем улыбнулся:
— Расслабься, лейтенант, похоже, везучая твоя невеста. Операция прошла успешно, ничего особенно страшного там не было. Пуля перебила седьмое ребро, прошла сквозь нижнюю долю легкого и застряла в позвоночной части пятого. Позвоночник не задет, пулю удалили. Угрозы для жизни нет, внутреннего кровотечения и пневмоторакса — тоже. Через пару деньков переведем девушку в нашу закрытую больничку, до этого она будет под охраной. Родителям сам сообщу, придумаю что-нибудь убедительное. Да им, собственно, сейчас и не до нее особо, как я понимаю. Доволен, танкист?
— Так точно, товарищ полковник! — вскочивший со стула Василий, едва не перевернувший при этом столик, с трудом сдерживался, чтобы не начать улыбаться. Не сдержался, конечно:
— Спасибо, Олег Алексеевич! Вы даже не представляете, как вы…
— Отставить, лейтенант. Сядь, — буркнул тот, пряча улыбку и поднимаясь на ноги.
Поставив перед Красновым стакан — самый обычный, граммов на двести с прицепом — набулькал туда соответствующее объему количество коньяка из хранившейся во встроенном в стену сейфе бутылки. — А вот теперь пей. Залпом. Считай, что это лекарство. И ступай спать. Сейчас от тебя пользы — ноль, зато под руку лезть определенно станешь, а мне оно не нужно. Вон, видишь дверь? Там комната отдыха, ложись на диван и дрыхни, пока не разбужу. Часа четыре тебе точно дам, а уж там — как получится. Понятно?
Краснов молча кивнул.
После того как он узнал, что с Сонькой все в порядке, парень был готов выполнить любой приказ полковника: сказал бы из окна выпрыгнуть — удивился б, конечно, но сиганул. И потому он молча выцедил коньяк, запив подостывшим чаем, попросил сигарету — и двинулся в указанном направлении. На то, чтоб закурить, сил уже не хватило: едва добравшись до узкого дивана, застеленного клетчатым пледом, Василий мгновенно заснул, несмотря на льющийся сквозь неплотно зашторенное окно солнечный свет.
Проводив взглядом покинувшего кабинет танкиста, Олег Алексеевич грустно усмехнулся и, дождавшись, пока тот закроет за собой дверь комнаты отдыха, потянулся к телефону. Набрав знакомый номер, дождался соединения с мини-АТС и ввел три дополнительные цифры. Трубку взяли после второго же гудка:
— Полковник Логинов слушает.
— Здоров, Толич!
— О, кого я слышу! Приветствую, Алексеич. Полагаю, сразу к делу? Вчерашние материалы я получил, будем пробивать. Но что-то мне подсказывает, что ты не потому звонишь? Есть новости?
— Представь себе, есть. И неплохие, учитывая вчерашние события, — не отрывая трубки от уха, Геманов прикурил сигарету и подвинул поближе наполовину забитую окурками пепельницу. С удовольствием затянувшись, откинулся в кресле, вытянув под столом ноги и почти физически ощущая, как понемногу уходит напряжение последних суток. Сейчас бы коньячку тяпнуть, но пить с утра — определенно моветон. А работы впереди — мама не горюй.
— Наш фигурант нашелся. Сам. Сейчас дрыхнет у меня без задних ног, я его коньяком от греха подальше напоил. Не поверишь, но он сам от этих уродов отбился, накидав кучу трупов. Собственно говоря, если не врет, то всех, кто там был, и завалил. Как оперативники и группа зачистки отработают, расскажу подробней, но повода не верить парню не вижу. Как тебе?
— Не слабо, весьма не слабо. Думаешь, память Захарова помогла?
— Практически уверен. Хотя, как я понимаю, тут все немного сложнее. Его собственный боевой опыт — парень-то с первых месяцев на войне, я и представить боюсь, сколько он всякого разного там повидал — плюс боевые рефлексы нашего воина- интернационалиста.
— Погоди, Алексеич, я ж практически ничего не знаю! Давай хоть коротко, но по порядку. Кто они вообще такие?
Геманов скривился, словно собеседник мог видеть его гримасу:
— Ничего интересного, похоже — откровенные бандюки, некий центровой блатной с погонялом «Карась» со своими шестерками.
