Несмотря на более чем поздний час — лабораторные часы показывали половину четвертого утра — оба ученых еще не ложились. В кружках парил черный кофе (у Леонида Львовича) и не слишком крепкий чай — у профессора Мякишева, который вот уже более десяти лет кофе не злоупотреблял. И сердце не позволяло, и особого смысла в употреблении этого напитка он не видел. Кофе — удел молодых ученых; тех, кто горит на работе, продвигая науку вперед, порой забывая об отдыхе и спасаясь от предательски подкрадывающегося сна исключительно огромными количествами бодрящего варева. Ему же последние десятилетия ничего подобного не грозило. Почетная отставка и тихая жизнь, пусть и не простого, но все ж пенсионера, — вот и все, что оставалось. Се ля ви.
Но несколько дней назад все, казалось, изменилось. А то и вернулось назад: по крайней мере, Сергей Николаевич вдруг снова почувствовал себя нужным, ощутил почти забытый зуд активной деятельности. Срочный переезд в Подмосковье, знакомство с успехами и просчетами нового проекта и наконец сегодняшний — то есть уже вчерашний — эксперимент. «Неудачный эксперимент», как его определил Леонид Львович. А вот старый ученый вовсе не был столь однозначен. И имел относительно произошедшего свое мнение. Да, с точки зрения нынешних руководителей проект окончился полным провалом, однако Мякишев так не считал. В чем вот уже который час и пытался убедить своего более молодого коллегу.
Во-первых, он не слишком-то верил во всякие «теории бабочки», скорее склоняясь к озвученным в разговоре с полковником Логиновым предположениям о том, что с течением времени все произведенные в прошлом изменения будут либо нивелироваться, сходя на нет к моменту, откуда проводилось воздействие, либо — в подобное он тоже не слишком верил — станут причиной возникновения некой «альтернативной ветви истории». Которая, в свою очередь, либо создаст полноценную параллельную реальность в направлении «точка изменения прошлого» — «бесконечность» (что весьма сомнительно), либо тоже благополучно «обнулится», слившись с основной ветвью истории (в подобное верилось больше, но тоже не до конца).
Ну, а во-вторых? Во-вторых, послушав объяснения Краснова, Сергей Николаевич успел набросать в уме еще одну теорию, на сей раз его собственную. С которой сейчас и знакомил скептически настроенного коллегу. Скепсис, впрочем, относился, скорее, не к откровенно сырой теории Мякишева, а к плохому настроению захандрившего ученого.
— Вот и снова вы меня не поняли, уважаемый Леонид Львович, — профессор шумно отхлебнул начинающего остывать чая. Утвердив кружку на застланной салфеткой поверхности лабораторного столика, продолжил: — А я утверждал и буду утверждать, что никаких, так сказать, глобальных изменений реальности ждать не приходится! История пойдет своим чередом, пусть даже с незначительными изменениями! Нет, я даже готов допустить, что в некоем, как ныне принято говорить, «параллельном мире» все и изменится радикально, но не здесь. Наше с вами, коллега, основное различие в том, что я все-таки физик до мозга костей, а вот ваш кругозор куда как шире. Наверное, оттого и непонимание. Хотите возразить?
— Нет, Сергей Николаевич, воздержусь. Мне, собственно, просто нечего противопоставить вашим доводам. Пусть и бездоказательным.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнул старик, улыбнувшись чему-то своему. — Тогда, уж будьте так любезны, выслушайте до конца, хорошо? Это не займет много времени.
— Прошу вас, коллега, — устало пожал тот плечами в ответ. И подумал, что пить остывший кофе не хочется, а заваривать новую порцию — тем более. Завтра и так перегруженное кофеином сердечко даст о себе знать…
— Благодарю. Тогда слушайте, что мне пришло в голову. Да, кстати, а знаете, когда и, главное, отчего пришло? Когда вы позавчера обмолвились, что обмен сознаниями наших героев произошел, по сути, в результате ошибки программы. Вот я и подумал: ведь вы пытались нащупать канал для внедрения психоматрицы
Дождавшись кивка Леонида Львовича, отчаянно борющегося со сном, профессор продолжил:
— Вы пейте кофе, коллега, пейте. Можете считать меня старым дурнем, но пока не выскажу все, что надумал, все равно спать не отпущу. Итак, а теперь ложка дегтя. Знаете, в чем главный провал проекта? Именно в этих двух парнях! Не поняли? Поясняю: провал проекта в том, что вам просто немыслимо повезло! Не ожидали? Думаете, я совсем из ума выжил, а? А вот и нет. Просто разум Захарова идеально подошел к разуму Краснова — ну, и наоборот, разумеется. Два солдата, для которых честь — не пустое слово, два патриота своей Родины — и прочее, и прочее. Вспомните, что сказал наш танкист: если Захаров не захочет, он просто никого не пустит в свой разум. Вот и подумайте, произошел бы обмен, окажись на месте бывшего «афганца» какой-нибудь пятнадцатилетний юнец, не
