помнящий даже даты начала или окончания войны? Но вам, повторюсь, просто немыслимо повезло, такое вот совпадение, встречающееся один раз на миллион! Случайность, коллега; вмешательство того самого «его величества Случая»!
— Погодите, Сергей Николаевич, — попросил ученый, наморщив лоб. — Значит, по-вашему, если б не это совпадение, ничего бы не произошло?
— Именно так. И никакой сбой программы бы не помог.
— Хм, любопытно, и на самом деле весьма любопытно. Хоть, как я уже говорил, абсолютно бездоказательно. Полагаю, это еще не все?
— Совершенно верно, есть еще кое-что. Еще более бездоказательное, разумеется. — Мякишев негромко усмехнулся. — Я тут прикинул дальнейшие перспективы проекта…
— Вы серьезно?! — Похоже, профессору удалось-таки удивить Леонида Львовича.
— Вполне. Да и для шуток сейчас не самое время, полагаю. Ладно, время позднее, так что обойдусь без долгих предисловий. Насколько помню, Анатолий Анатольевич называл проект «оружием последнего шанса», или как-то схоже. То есть использовать его предполагалось только в самых исключительных случаях и для точечного воздействия на события недалекого прошлого, так? Вот я и предположил, что с учетом вчерашнего «провального успеха» новой программы нужно развивать «Игру» в двух направлениях. Кстати, название я бы уже изменил, глупо как-то звучит. Впрочем, продолжу. Итак, первое направление, требующее более серьезной подготовки: подсадка специально подготовленного, гм, «агента влияния» в подходящий ему разум-реципиент. Сложность в том, что придется заранее подготавливать подробнейшую психологическую карту каждого объекта воздействия, подыскивая подходящего «донора», а то и нескольких. Конечно, в век информационных технологий это не столь уж и невыполнимо, если речь не идет, к примеру, об американском президенте… хотя, как говорится, было бы желание. Ну, это я так, отвлекся. Если развивать проект в этом направлении, придется создавать какой-нибудь там психолого-аналитический отдел, а то и не один, тут я не советчик. Пока понятно?
Собеседник кивнул, воздержавшись от комментариев.
— Тогда вот вам и второе направление. С этим попроще, но и перспективы не столь впечатляющие, поскольку я предлагаю обмениваться разумами одному и тому же человеку.
Мякишев хитро взглянул на ученого:
— Ладно, не хмурьтесь, объясняю. Иногда для того, чтобы не допустить нежелательных последствий, достаточно ведь просто предупредить виновника произошедшего заранее, верно? «Предупрежден — значит, вооружен», не так ли? Зато никаких проблем с психологической совместимостью, просто обмен… даже не разумом, а памятью между «имяреком-будущим» и «имяреком-прошлым». А уж дальше в его руках все возможности изменить ход событий, не допуская прошлых ошибок или не позволяя другим их совершить. Вот, собственно, и все. Ну, как вам?
— Лихо! Честное слово, профессор, пока мне просто нечего сказать. Выкладки ваши пока что сыроваты, разумеется, да и саму, так сказать, процедуру переноса сознания вы слишком уж упрощаете, но подумать, право слово, есть о чем! Ведь, если всерьез развивать вашу теорию, это и в самом деле может дать проекту дальнейшее развитие! Если нас, конечно, раньше не прикроют. Ну, или если вскоре не начнутся изменения реальности, в которые вы не верите.
— Мне не привыкать, — хмыкнул Мякишев, допивая окончательно остывший чай. — Может, прикроют, может — нет. Но обоснование мы в самое ближайшее время должны разработать и предоставить вышестоящим органам — уж не знаю, кто там у вас сейчас все решает. Ну, что ж, коллега, пойдемте спать, пожалуй? Светает уже.
— Конечно, Сергей Николаевич, — Леонид Львович первым поднялся на порядком затекшие от долгого сидения ноги. — Последний вопрос, если не против?
— Прошу вас, — профессор с интересом взглянул на собеседника.
— Помните, перед началом эксперимента мы навещали Краснова? И вы предположили, что омоложение, назовем это так, хоть сей термин мне категорически не нравится, может быть следствием как раз начавшихся изменений настоящего? А сейчас убеждали меня, что никогда не верили ни в какие «теории бабочки»?
— Ах, вы об этом… думаете, подловили на противоречиях? — улыбнулся тот. — Извольте. Во-первых, я говорил об изменениях, происходящих с конкретным человеком, а не об изменениях истории вообще, в которые по-прежнему не верю. А во-вторых? Ну, хорошо, хорошо, каюсь, ошибался. В конце концов любой ученый, будь он хоть семи пядей во лбу, имеет право на ошибку! Я ведь все- таки физик, сугубый технарь до мозга костей. Полагаю, инцидент исчерпан, коллега?
— Ну, что вы, Сергей Николаевич, какой еще инцидент, скажете тоже! Пойдемте, я провожу вас до вашей комнаты, нам по пути…
