Со временем это проходит?
– Нет, леди Эйрин, не проходит, – ответила Глыниш, – просто мы учимся сдерживать свои эмоции. А страх никуда не девается, он всегда с нами и охватывает нас во время даже самого невинного прорицания.
– А вы… никогда не хотели избавиться от этого дара?
На какое-то мгновение на лицо колдуньи набежала мрачная тень, а потом оно снова приобрело непроницаемое выражение.
– Я бы солгала вам, если бы сказала, что нет. Иногда возникает такое желание. Все без исключения провидицы где-то в глубине души завидуют тем своим коллегам, чей колдовской дар не связан с пророческим.
– А что для вас в нем самое плохое?
– Именно то, за что другие его так ценят. Знание будущего. Правда, и в разгадывании тайн прошлого нет ничего приятного, но это сущие мелочи по сравнению с видением событий, которые только должны произойти. После каждого пророчества, пусть даже не сулящего никаких бед, меня охватывает чувство глубокой обреченности. Закрадываются сомнения, есть ли у нас на самом деле свобода воли, или, может быть, мы просто безвольные пешки в игре Высших Сил.
– Но ведь пророчества редко бывают неотвратимыми, – заметила Эйрин. – Хотя, собственно, и неотвратимые нельзя назвать фаталистическими, ведь они всегда сформулированы крайне неоднозначно и допускают немало разных толкований, порой противоположных по содержанию. По мнению сестры Ивин, их не удается заранее разгадать именно потому, что на самом деле они многовариантны, а вся их неотвратимость заключается только в том, что рано или поздно один из этих возможных вариантов реализуется. Ну а обычные пророчества содержат жесткие предпосылки, имеют ответвления и разветвления, позволяющие влиять на будущее, предупреждая нежелательное развитие событий. Как по мне, существование пророчеств является убедительным доказательством наличия у людей свободной воли.
– С одной стороны, это так, – не стала возражать Глыниш, – а с другой… Бывает, что будущее само предлагает изменить себя, но требует за это слишком высокую цену. Такую высокую, что лучше бы никогда не знать о ней. Однако знаешь – и ее приходится платить. Приходится делать то, что при других обстоятельствах никогда бы не сделала, и искренне надеяться, что своими поступками предупредила беду. А иногда случаются пророчества, предупреждающие о нежелательных событиях и одновременно предостерегающие от попыток предотвратить их – иначе это приведет к еще большей беде. Свобода воли вроде бы остается, но от нее нет никакого толку.
– Понимаю, – неуверенно сказала Эйрин, хотя на самом деле понимала это лишь абстрактно, умозрительно, отстраненно. – И часто у вас бывают такие пророчества?
– Гораздо реже, чем у сильных провидиц, но чаще, чем мне хотелось бы. Одиннадцать раз предвидела несчастья, которые лучше не пытаться предотвратить. По научной классификации они называются неисправимыми пророчествами, хотя им больше подходит слово «безнадежные». Впервые это случилось еще до переезда на Тир Минеган, когда я жила на нашей семейной ферме в Коннахте. Как-то наворожила, что вскоре отец будет чинить крышу, упадет с нее и сломает себе руку. К предостережению отнеслась серьезно, но была мала и глупа, поэтому не сдержалась и рассказала обо всем родным. А через несколько дней наша крыша начала протекать, и ремонтировать ее вызвался дядя Мигал, младший брат отца: мол, из-за его сломанной руки хозяйство не понесет больших убытков. Но он не упал, руку не сломал, а поцарапал себе ногу и через две недели умер от столбняка.
– О! – сочувственно произнесла Эйрин. – Мне очень жаль.
– Уже в школе, – продолжала Глыниш, – учителя объяснили, что такие пророчества провидицы должны держать при себе и ни с кем не делиться, пока те не исполнятся. В дальнейшем я так и поступала, хотя это было непросто.
– А у вас было неисправимое пророчество о чьей-нибудь смерти? – спросила Эйрин и сразу же пожалела о своих словах. – Ой, простите! Наверное, об этом нельзя спрашивать…
– Все в порядке, леди Эйрин, – сдержанно ответила колдунья. – К счастью, Дыв пока миловал меня от таких пророчеств. Знать, что кто-то умрет, и молчать, чтобы не накликать еще большую беду… – Она качнула головой. – С меня хватит и болезней, увечий, разбитых сердец. – Несколько секунд Глыниш колебалась, но потом продолжила: – В последний раз это было полгода назад, в конце мегева. Есть у меня одна знакомая, девушка немного старше вас. У нее был жених, очень достойный юноша, они были такой замечательной парой, и, казалось, ничто не может их разлучить. Но вдруг я
– Грустная история, – сказала Эйрин. И неожиданно для самой себя добавила: – Хотя, думаю, это не идет ни в какое сравнение с
