позитивное будущее.
И у меня остался еще один шанс узнать правду о Хрёреке Соколе. Нужно лишь посетить респектабельного бонда Ярпа Бобра, приютившего прошлым летом раненого Ульфхама Треску.
– А это кто? Наложница твоя? У прежнего хозяина купил? Дорого обошлась?
Я еле успел перехватить руку Гудрун. Остановить клинок у самого горла Ярпа. В последнюю долю секунды. И еще через секунду сам Большой Бобер осознал, что могло произойти, и обрел практически мертвенную бледность.
Всё же классно я мою девочку натаскал. Одно движение – и клинок в горле. Ну почти в горле. Наш толстый котик, как говорится, даже мявкнуть не успел.
Свартхёвди заржал. Раз всё закончилось хорошо, то можно и повеселиться. Надо же. Такой здоровенный мужик и так испугался женщины! Беременной женщины.
И вообще, глазенки открытыми держи, богатенький бонд. Привык, блин, что за деньги все можно, и запамятовал, чем отличается свободная женщина от рабыни?
А вот я не улыбался. Зря ты напомнил мне о том, что было осенью, Ярп.
– А пожалуй, да, купил, – процедил я, слегка нажал на руку Гудрун, «помогая» вернуть меч в ножны. – А заплатил, как у нас принято. Знаешь, Ярп, как у нас, косарей смерти с Сёлунда, платить принято?
Ярп мотнул головой. Румянца на роже поубавилось. Кажется, сообразил, что не Гудрун ему следует сейчас бояться…
– Железом, Ярп, – пояснил я. – Мы за всё платим железную цену. А товар у нас знаешь какой в ходу? У тебя такой тоже есть. Пока что есть. Жизнь. Не хочешь со мной поторговать, Ярп Большой Бобер?
Нас здесь немного. Красный Лис с большей частью хирда задерживаться не стал. Ушел в Роскилле. На Северном Змее осталось десять его бойцов во главе с Грихаром Коротким и наша пятерка. Мужчин. Женщин на кораблях или в бою не считают. Хотя Гудрун, не исключаю, годика через два может стать боевой единицей. В принципе, может. Но пусть сидит дома и занимается ребенком. Война – дело мужчин. Да, нас здесь не очень много, но если мы рассердимся…
Вот этого Ярп точно не хотел.
– Ульф… Мой господин… Я заплачу за обиду. Серебром заплачу…
Я сразу почувствовал неловкость. Не шибко достойное дело для такого, как я, пугать такого, как он.
– Заплатишь. Но не серебром.
Гудрун опустилась на лавку. Расставила ноги. Но рука – на мече.
– Слыхал я: жил у тебя в гостях некий Ульфхам Треска. Хочу знать, Ярп, кто его к тебе привел? Когда? И куда он сам ушел, когда поправился? Хочу знать о нем все, что знаешь ты. Это и будет цена за обиду.
– Не говори ему ничего, отец! Возьми серебром, сёлундец! Золотом возьми!
А вот это уже лишнее. Зачем срывать цепку с такой нежной шейки? А бросать ее в меня – и вовсе неправильно. Я поймал, конечно, но кто ж так с золотом обращается?
– Не говори им, отец! Они его убьют!
Вот это любовь! Вот это я понимаю! Ай да девочка!
– Успокой ее, – попросил я Гудрун. – И побрякушку отдай. Я слово назад не беру.
Гудрун тут же обняла девушку, зашептала ей на ухо…
– Правда? – недоверчиво переспросила влюбленная дочь Большого Бобра.
Но поверила. Гудрун, как мне кажется, моложе ее года на два. Биологически. А вот по жизни – вдвое старше.
– Это разговор долгий, – пробормотал Ярп. – Глотка что-то пересохла… За столом – вернее будет.
Я не возражал. Никто не возражал, включая моих ирландских гребцов.
Тьёдар Певец уселся поближе к хозяину: приготовился запоминать…
Но ничего героического не услышал.
Прошлым летом к берегу Ярпова одаля пристала лодка. В лодке – пятеро. Одного Ярп знал, Оспак по прозвищу Парус, его дальний родич. Пятеро привезли шестого, раненого. Ульфхама. Попросили позаботиться. Ярп пообещал обеспечить уход не хуже, чем за собственным братом. Оставив деньги на «братский уход», пришельцы отправились дальше. В западном направлении.
Обещание Ярп выполнил. Ульфхам поправился. И ушел, забрав с собой сердце Ярповой дочки.
Убедившись, что мы Ульфхаму не враги, Ярп расслабился и попросил передать, что совсем не против видеть такого славного воина зятем. И землицы им выделит, и всем прочим обеспечит.
Я заверил, что передам. Если встречу. Очень на это надеюсь. Значит, и Оспак Парус жив. А остальные?
