костер и, уходя, присыпали кострище снегом. Следы, конечно, оставались. Но до первого снегопада.
– Там и там, – показал Медвежонок. – Два и один.
Конечно, я ничего не разглядел, кроме снега. Света звезд для моих глаз маловато.
– Трое – это немного.
Для нас – немного.
– Если это не разведчики.
– Тогда они не нападут. Сначала приведут остальных.
– На лыжах мы от них уйдем, – сказал Медвежонок. – Даже такой скверный ходок, как ты, способен уйти на лыжах от пешего.
– Если они сами не обзавелись лыжами, – возразил я.
Подумаешь, дефицит. Лыжи – в Норвегии…
– Они нас видят?
– Конечно, – вопрос Медвежонка удивил. – Они же не слепые.
Ну да, это только я – слепой.
– Давай так, – предложил я. – Ты отправишься спать, а я посторожу.
– Спятил? Ты видишь ночью, как трехдневный щенок.
– Я сказал: ты отправишься спать, но спать ты не будешь. Сделаем вид, что ничего не заметили. Я сменил тебя на страже, вот и все.
Ночь была изумительно тихая, потому скрип тетивы я услышал. И мгновенно рухнул мордой вниз, так что стрела вжикнула надо мной. Следующая рванула куртку на спине и в ней застряла. Третья воткнулась в снег в дециметре от моего носа. Били, что характерно, с разных сторон.
Стрельба прекратилась. Я лежал тихонько. В надежде, что примут за покойника.
Моя надежда сбылась.
Хрусь, хрусь…
Кто-то приближался.
Я замер. Успею ли сделать бросок? Раньше – даже не сомневался бы… Но… Укатали сивку крутые норвежские горки…
Позади скрежетнуло. Нечто крупное пронеслось надо мной так быстро, что я ощутил ухом дуновение ветра. Потом – глухой удар, сдавленный сип… Щелкнула тетива, еще раз… Я рискнул приподнять голову. В пяти шагах от меня – какая-то темная куча. А шагах в двадцати кто-то перемещался. Да так быстро, что мой слух не успевал отслеживать движение… Впрочем, я знал, кто это. И ждал знакомого рева…
Не дождался.
Медвежонок вернулся, волоча за собой двоих. Подтащил к третьему, уронил…
Присел рядом со мной на корточки, спросил с тревогой:
– Брат, ты жив?
– Что-то со мной не так? – поинтересовался я, усаживаясь.
– Когда человек лежит, а в спине у него торчит стрела… – Свартхёвди хмыкнул. – Всякое можно подумать.
– В одежде застряла. А ты, вижу, даже не обращался?
– А зачем? Три неуклюжих бонда… – Он пнул ногой одно из тел. – Стреляют неплохо, но я ж не горная коза. Сестра! – рявкнул он. – Костер разожги!
Мне не предложил. Знал, что я минут десять буду кремнем тюкать, пока выбью сносную искру.
Вот так вот. Три неуклюжих бонда… Которые вполне могли меня убить, потому что видели в темноте гораздо лучше меня.
Вспомнился кузнец Коваль и его шаманское зелье, существенно улучшавшее ночное зрение. Если вернусь в те края, непременно попрошу рецептик.
Двух норегов Свартхёвди взял практически целыми. Третьего, который отправился меня добивать, тоже повредил нелетально. Ранил в плечо.
Точно, бонды. Охотники из ограбленной нами избушки. Оставили одного на хозяйстве, а сами отправились наказать воров. Теперь сожалеют. Рожи испуганные. Ждут нехорошего. А что, если им предложить сделку?
Посовещавшись с побратимом, я выкатил норегам предложение, от которого невозможно отказаться. А именно: мы их всех оставляем в живых. Но одного берем с собой. В качестве проводника. Даже заплатим. А двое других, целый и раненый, пусть возвращаются домой.
