не кажет, так что отец правит этой землей безвозбранно. Значит, ты хочешь взять меня в жены, Свартхёвди Сваресон?
– Хочу, – подтвердил Медвежонок. – И возьму, что бы мне ни ответил твой отец.
– Что? Что ты сказал? – Хальфдан уставился на Свартхёвди мутноватым от поглощенного пива глазом. Второй глаз закрывала свесившаяся на лицо черная прядь. – Кого – в жены?
– Дочь твою Фрейдис, конунг! – четко, раздельно произнес Свартхёвди. – Ныне же я преподнес ей свадебный дар, и она его приняла!
– Что-о?! – На этот раз смысл сказанного дошел до сознания Хальфдана.
Он мотнул головой, отбрасывая сальные лохмы, ощерился и поднялся со своего королевского сиденья. Грозное это зрелище – разгневанный конунг Вестфольда и окрестностей. Многие бы оцепенели от его свирепого лика.
Но только не Свартхёвди. Он лишь задрал повыше заросший светлым волосом подбородок и встретил пылающий взор конунга, не отшатнувшись и не мигнув.
Мрачный взгляд Хальфдана обратился на дочь… Та скромно потупилась.
Ой, что будет!
Я пихнул локтем Харальда Щита. Тот не отреагировал. Он с удивлением глядел в пустую чашу. Мол, только что тут было пиво? Куда оно делось? Я мог бы пояснить, куда. Только что сосед Харальда опростал чужую емкость. Частично – в пасть, частично – на бороду.
Одно хорошо: большая часть пирующих пребывала в сходном состоянии. И было совсем нетрудно представить, как во время аналогичной пьянки Хальфдана едва не прикончили братья Гандальфсоны. Главное – успеть перерезать глотку бухому в зюзю мужику до того, как в нем включится викинг. Сейчас отменного воина, хёвдинга со стажем, ветерана десятков боевых рейдов Харальда Щита могла отправить в Хель даже моя Гудрун. Причем еще та Гудрун, которую я не начал учить работе с клинком.
Кстати, как она там? Не задел бы ее краем приближающийся шторм? Уж кто-кто, а Гудрун точно за брата вступится. Были прецеденты.
Я отпихнул навалившегося на меня соседа слева и выбрался из-за стола.
Поглядел еще раз в сторону Вдоводела… И решил всё же воздержаться. Взять сейчас меч – это уже демонстрация. Да и Хальфдан-конунг тоже кое-чему научился, после того как Гандальфсоны заставили его побегать по лесам. Снаружи караулила вполне трезвая и потому привычно бдительная стража.
Конунг молчал. Он, конечно, тоже неслабо принял на грудь, но меньше, чем его братва. Это потому, что здесь не как в моем покинутом времени, когда любой большой военный праздник с генералом – праздник для генерала и работа для остальных. Здесь – ровно наоборот. Хирдманы и гости наклюкиваются, а конунг – работает. Укрепляет вертикаль власти, выявляя слабые звенья и поощряя перспективных. Опять-таки ушки у него на макушке. Викинги и так особо не стесняются в изъявлении чувств и чаяний, а уж набравшись, вообще забывают об аксиоме «молчание – золото». Выпускают пар. Накопившиеся желания-обиды сыплются из них, как просо – из худого мешка. А конунг слушает. И вникает.
Вот только вникнуть в желание моего побратима ему было трудновато.
– Как это – приняла свадебный дар? – прорычал Хальфдан. – Кто позволил?
Вообще-то для принятия свадебного дара папиного позволения не требовалось. Но согласовать – рекомендовалось. Потому как дщерь вправе принять дар самостоятельно, а вот родня (читай, главный в роду) может запросто аннулировать помолвку.
– Отдай мне свою дочь, Хальфдан-конунг, и признательность моя будет велика! – ответствовал вместо своевольной дочери кандидат в женихи. Причем с таким чувством собственного достоинства, что я невольно залюбовался.
Я. Но не папаша Фрейдис. Его ответ нахального дана не удовлетворил. Более того, король Вестфольда трезвел на глазах, и мне это очень не нравилось. Пьяный и сердитый Хальфдан способен на любые поступки. Хальфдан трезвый – только на те, что ему выгодны. Женитьба моего брата на Фрейдис не была ему выгодна никаким боком.
Вот черт! Взгляд Черного обратился ко входу. Там околачивалась парочка трезвых и потому мрачных бойцов «караульной роты». Сейчас кликнет их – и начнется буча. И мясня, потому что никакого насилия над собой Медвежонок не потерпит.
Однако Хальфдан с командой «вязать» не торопился. Глянул на Медвежонкову татуированную лапу… на оголовье меча, который он не потрудился сдать на хранение. Потом – на собственного главного берсерка Харека Волка… Волк спал, уронив морду в сиськи доступной девушки. Девушка терпела, поскольку отпихнуть не решалась.
…И тут Хальфдан показал, что он – истинный конунг. Осознав, что момент для наказания дерзкого – не самый подходящий, он обуздал гнев и принял воистину королевское решение.
– Я дам тебе ответ завтра, – буркнул Хальфдан. – Ступай.
