Мороз крепчает. Градусов под тридцать, наверное. Но – не холодно. Бег на лыжах по-норвежски отлично согревает.
Еще затемно (что не проблема, потому что дни нынче коротенькие) мы совершили могучий марш-бросок вокруг замерзшего озера, на противоположной стороне которого и располагалась усадьба Хаки. Мы – это Свартхёвди, я, Тьёдар и Хакон Волк с группой поддержки из сотни хирдманов Черного. У Хаки, по нашим сведениям, народу было поменьше, около восьмидесяти бойцов. Но почти половина – воины Одина, то бишь берсерки. Значит, каждого ворога считаем минимум за трех. И при таком раскладе перевес уже на стороне противника. Хотелось бы мне знать, каким образом Хаки, да еще раненый, ухитряется держать в узде столько психов? Ну ничего, скоро узнаю.
Ворота усадьбы открыты. Это плюс. До них от опушки леса – метров пятьдесят. Это минус. Во дворе идет какая-то возня. И собачки там тоже наверняка имеются. А ветер – от нас.
– Я бы со стороны озера зашел, – предлагает Медвежонок.
Он уже не декларирует любимое «Пойду и всех убью!». Это для пира хорошо, а сейчас он трезв и расчетлив.
– Заметят, – говорит кто-то из вестфольдингов. – Это ж берсерки.
– А это – Йоль, – говорит Хакон Волк. Они с Медвежонком понимающе переглядываются. В нашей команде, кроме них, ни одного воина Одина, хотя в войске Хальфдана их целый взвод. Но – не взяли. Из соображений безопасности заложников.
Йоль. Это дает нам шанс, потому что наш праздник кончился… Или прервался позавчера, а у команды Хари он всё еще длится. Следовательно, наши противники должны быть не в лучшей форме. Особенно берсерки.
Только это и греет. Несколько десятков отморозков Одина. Это даже представлять не хочется. Покойный конунг фюлька Хрингарики Сигурд Олень представляется мне этаким супертерминатором. Самим Тором Молотобойцем. Убийца берсерков. Это что-то невообразимое. Только теперь до меня доходит, с кем мы будем иметь дело. Накатывает, как лавина. Даже холод перестаю замечать. Целая прорва берсерков! И еще несколько десятков обычных бойцов. Да они нас в блин раскатают! Обстругают на шаурму!
Я бросаю взгляд на Медвежонка. Мой побратим аж светится. Ему сейчас океан – по пояс. Фрейдис! Вот всё, о чем он способен думать.
Но Хакон… Пусть он тоже берсерк, но с мозгами-то у ярла всё в порядке.
– Хакон, как мы будем действовать?
– Убьем всех, – ухмыляется норег. – Кроме детей Сигурда.
А чего я ожидал? Берсерк и есть берсерк. Даже если он – волкоголовый.
– Ты боишься, дан?
– У меня – красивая жена, – говорю я. – Она будет скучать без меня.
– Кто ей помешает взойти на твой костер? – удивляется Хакон Волк.
– Я бы еще пожил в Мидгарде, – говорю я. – Мне тут нравится!
Ржет. Шутка в стиле викингов.
– Думаю, ты еще поживешь, – обещает он.
– Как думаешь, сколько у Хаки детей Одина?
– Дюжины две, – отвечает норег. Спокойно так отвечает.
Вчера в лагерь приволокли какого-то из местных. Допрашивали. Надо полагать, информация – от него.
Две дюжины «оборотней». По моему глубокому убеждению, на всю нашу команду хватило бы одной дюжины. Это если с Хаконом, Свартхёвди и мной, если Волчок соизволит порадовать меня своим обществом. А без нас на нашу команду хватило бы и половины. С лихвой.
Кажется, Хакон угадывает мои мысли.
– Нынче – Йоль, – напоминает он.
Тут я вспоминаю, каким вернулся позавчера со своих сакральных игрищ Медвежонок. Это бодрит. Немного.
Хакон оставляет меня наедине с моими страхами, отходит метров на десять, собирает вокруг себя хольдов. О чем-то с ними шепчется. Надеюсь, у него есть хоть какой-то план…
– Надо посмотреть поближе, – говорит Свартхёвди. – Я пойду?
– Вместе, – отзывается Хакон.
Оборачивается к своим хирдманам. Обмен взглядами. Да, план наверняка есть. Надеюсь, он окажется удачным.
«Оборотни» скидывают лыжи. С опушки – только ползком.
Солнце показалось. Очень удачно. Светит прямо в ворота. Наших разведчиков в их белых меховых парках и раньше не было заметно, а теперь и вовсе не разглядишь. И следы – тоже. Снега давно не выпадало, так что девственный покров многократно