Полудикое лесное племя. Да уж, в поисках редких трав куда только не забредешь! Мерная дробь экзотических барабанов. Воины племени замерли почтительным полукругом. У костра юная девушка. Тонкие полупрозрачные одежды не столько скрывают, сколько подчеркивают изящные линии гибкого молодого тела. На лице прелестницы — мечтательная улыбка, взгляд устремлен вдаль, наполнен мистическим благоговением и в то же время гордым осознанием, что она — особенная! Дробь барабанов усиливается…
Точнее, это быстрее начинает капать на пол жидкость, нашедшая новую трещину в столе. Я снова в логове разбойников. Но на моем лице… Да! Точно такое же выражение, как у той лесной дикарки. А то, что я сейчас сделаю… Хулиганство? Глупость? Неважно! Если не выйдет… Пальцы сами собой складываются для плетения заклинания. Если не выйдет, превращаю бандитов в статуи и ухожу в лес. Магу Жизни ли бояться диких зверей? Разве что милый разволнуется, не дождавшись, но это… Да, об этом — потом!
Передо мной на столе в маленьком горшочке с отбитым краем — длинная горящая лучина. Ловким движением подхватываю огненную щепочку, изящный разворот на каблучках. У-у-у! Ну и уроды… Жуть! Но мне все равно. Смотрю вдаль, вверх, сквозь них. Ведь сейчас я — земное воплощение древнего покровителя огненной стихии. Это не игра! Я знаю, ощущаю, живу! Взмах рукой, грациозный поклон. Нарисовав в воздухе сложную огненную фигуру, подношу лучину к разлившемуся по столу гоблинскому пойлу. Пах! Вспышка! Еще! Веселое голубоватое пламя бежит вереницей, стекает на пол пылающей струйкой, летит горящими каплями. На столе — причудливые полыхающие узоры, словно таинственные огненные письмена. В моих ушах звучит ритуальный бой барабанов. Руки взлетают вверх, вытащив тугую заколку, освобождают длинные непослушные кудри. Тело, поймав ритм воображаемых тамтамов… Я, конечно, изучала бальные танцы. Но это совсем другое. Это даже не магия! Колдовство? Шаманство? Древнее откровение? Танец огня!
Я — горю! Полыхаю лесным пожаром, лечу к земле стайкой звезд, согреваю теплом домашнего очага, обжигаю яркой вспышкой, рассыпаюсь искрами, сгораю дотла и возрождаюсь из пепла. Пламя на столе танцует вместе со мной, дышит в такт, разгораясь и затихая. В каждом движении, повороте головы, шажке, вдохе — радость, восторг, наслаждение! Огонь полыхает в крови, бежит по венам, зажигая каждую клеточку тела. Как это близко, понятно и естественно! Огнем прижигают раны, на огне готовят пищу, огнем согревают, в огне освящают оружие. Жизнь — горение! Яркое или медленное — кому как суждено, но по- другому это уже и не жизнь! Тление, гниение, умирание.
Оттого-то практически невозможно отвести взгляд от горящего огня. И от зажигательного ритуального танца — его воплощения.
Боковым зрением наблюдаю, как сально-похотливое выражение лиц бандитов сменяется искренним изумлением. А затем — еще круче! — смесью восхищения и суеверного ужаса.
— Демоница! — бормочет один из разбойников. — Как есть — огненная демоница!
— Погоди, Зуб! — испуганно толкает товарища второй головорез. — Это ведь она — та самая…
— Точно! — дрожащим голосом подтверждает Зуб. — Тот раз не убила, оттого и вернулась по наши души. Ишь как ярится! Полнолуние скоро, вот нечисть и озорует.
Повинуясь ритму танца, отбрасываю назад тяжелые локоны. В то же время быстрым взглядом окидываю бандитов с головы до ног. Нет, я их никогда раньше не встречала. Похоже, работнички ножа и топора меня с кем-то перепутали. Да уж, со страху чего не померещится! Тем более слышала, что люди с нечистой совестью часто мнительны и суеверны. А как же! Поживи с таким грузом на душе… Бр-р-р! И представлять не желаю!
Мои руки плавно взмывают ввысь, изображая трепещущие языки пламени. Покачивая бедрами, гордо шествую по уже угасающему огню к краю стола, чтобы еще раз внимательно рассмотреть хозяев лесной избушки. Надо же, насколько точны народные прозвища! У разбойника по кличке Глаз и впрямь глаз — один! А у Зуба — зуб! Хи-хи! Тоже в единственном числе!
Завершая танец, изображаю глубокий поклон. И тут… Как я раньше не заметила! Прямо передо мной на глиняном блюде тонкий стальной вертел, а на нем… У-у-у! Сейчас захлебнусь слюной! Только что снятое с огня восхитительное, ароматное розовое мясо! Магическим зрением быстро проверяю… А то! От таких чудовищ чего угодно ожидать можно. Нет, не человечина! Мм! Молоденький поросенок, в меру прожаренный, и даже специи присутствуют.
Рот растягивается в хитрой улыбке. А какая разница — в таверне, у лесничихи или здесь? Главное, заказ милого выполнен! Негоже оставлять любимого мужчину голодным. И где там моя золотая денежка? Выпрямляясь, подхватываю вертел с мясом. И, изобразив им в воздухе нечто наподобие воинского приветствия, изящно шагаю в созданный телепорт.
Быстрый вихрь — всплеск энергий. Родная кухня! Ах, как я рада!
— Адриан, дай скорей какое-нибудь блюдо! — весело кричу обалдевшему от моего вида милому. — Тяжело и… Ой! На меня жир капает!
— По-моему, жир тут уже погоды не сделает, — скептически взглянув на меня, Адриан забирает из моих рук вертел с мясом. — Ну и где ты была?
— Я танцевала танец огня! — заявляю я с сияющим видом.
— Угу, заметно, — ехидно соглашается драгоценный, переведя взгляд на мою юбку. — То-то у тебя подол тлеет.
— А-а-а! — лихорадочно схватив дымящийся край платья, засовываю его в ведро с колодезной водой.
— А на лбу у тебя что? — невозмутимо продолжает милый.
— Это? — провожу рукой по волосам. — Пшенка. — Послав драгоценному виноватый взгляд, быстро добавляю: — Погоди, я сейчас все объясню!
— Это ты погоди, — устало произносит Адриан и, подойдя к столу, берет в руки початую бутылку коньяка. — Не поверишь — я пью очень редко, но с тобой… — Милый наливает полный бокал крепкого гномьева напитка и, выпив залпом, обреченно произносит: — Рассказывай, горе магическое! — Что ж, где- то примерно так я себе и представлял, — многозначительно кривит губы Адриан, выслушав мою невероятную историю. — Слов нет. Умывайся, переодевайся — и за стол. Слушать такие кошмары, да еще и на голодный желудок — это слишком!
— Ничего не кошмары, — обиженно надув губки, направляюсь к двери. — Ты бы видел, как я танцевала!
— Не отказался бы посмотреть, — хитро улыбается милый. — Но понимаю, что мне такое счастье не светит. Вот будь я бандитом с большой дороги… — И, вздохнув, кидает мне вслед: — Не задерживайся, пожалуйста!
Быстро приведя себя в порядок, слетаю вниз по лестнице.
Адриан… Хороший он у меня, добрый, заботливый. Но какой-то скучный в последнее время. Вот расскажи он мне про свои подвиги, я бы с открытым ртом слушала и восхищалась! Так нет же… И про себя молчит, и мои приключения его мало трогают. Только нотации читает. Тяжело вздыхаю. Угораздило же влюбиться в такого зануду!
Грациозно присев на подвинутый милым стул, приступаю к трапезе.
— Так говоришь… — Наконец-то замечаю в глазах милого веселый блеск. Окидываю драгоценного лукавым взглядом. Не иначе, еда на него положительно влияет. Угу, и коньяк — пол бутылки — тоже ни тролля себе. — Так говоришь, — повторяет Адриан, — станцевала, забрала мясо, еще и расплатилась?
— Я хотела… — покраснев, быстро опускаю глаза. — Правда хотела! Сама не знаю, как вышло. Пошла наверх переодеваться, смотрю — монета у меня в кулачке зажата.
— Еще лучше! — добродушно улыбается милый. — Серьезный философский вопрос: ограбить грабителей — это зло или благо?
— Я вернусь к ним и заплачу! — гордо заявляю я, поднося к губам широкую чашу с горячим напитком. Надо же — алкоголь практически не чувствуется! Фрукты, травы, немного меда. — Я не воровка какая- нибудь!
— Хватит тебе вина! И так надышалась там всякой дрянью, еще буянить начнешь. А что касается танца… Насмотрелся я на эти ритуалы, когда мы с северными племенами воевали. И скажу тебе, что твои знакомцы сочли за счастье, что ты у них что-то взяла. Значит, их самих оставишь в покое. По поверью, духа
