– Макс, усадите Злату сюда, – распорядился Лев, указав на высокий металлический стул за одним из столов, на котором возвышался необычный аппарат с множеством проводов, подключенных к компьютеру.
За монитором сидел еще один ученый, с неопрятной прической и в халате с пятнами от каких-то веществ.
– Сначала твердотельный в непрерывном режиме, – с ходу обратился он к коллеге. – Если не получится, попробуем лазер на углекислом газе. В случае неудачи используем иридиевый диск или одну из кислот.
Слушая непонятную абракадабру, я сжалась, начав страшно переживать за собственные руки и ноги. Но, как оказалось, напрасно. Кожу под наручниками смазали раствором, а через пятнадцать минут благодаря одному из лазеров оковы с тихим стуком упали на столешницу. Затем мне освободили щиколотки.
– По-моему, новый сверхпрочный костюм я заслужила. – Размяв запястья, я улыбнулась молчаливому Елизару и Максу, напряженно наблюдающему за каждой манипуляцией ученых. Похоже, парень переживал за мои конечности не меньше меня.
– Если эксперимент увенчается успехом, вы непременно его получите, – заверил Лев. – А теперь настало время поговорить о вампире из подземелий, – обратился он к Николаю, наблюдая, как ассистент любовно собирает наручники. – Но сначала спустимся на шестой этаж. Он там. А у меня для вас плохие новости!
Раскрыв рот, я уставилась на Николая. Как оказалось, строительство лаборатории – не единственное известие.
– Во время боя Наталье Разиной и Стасу Киму удалось захватить одного из вампиров, – тихо пояснил Вязин. Пожевав губами, он двинулся за Колесниковым.
Глава 12
Бывший смертный
Длинный коридор шестого этажа ничем не отличался от предыдущего, и только в самом торце – большая, почти во всю стену, круглая сейфовая дверь. Именно к ней нас и вел Колесников. Остановившись возле панели компьютера, он начал набирать код. Раздался громкий щелчок, послышался звук отодвигающихся засовов. Будто распахнув пасть, раскрывая проход, дверь разъединилась на две части. Я вздрогнула. Чувство тревоги колючим шаром раздувалось где-то в груди. До паники, конечно, далеко, но подземелья оставили в душе неизгладимый след. Внутрь я предпочла бы не входить.
– Он заперт и охраняется, – будто подслушав меня, сообщил биохимик.
Ученый вошел внутрь и, не дожидаясь нас, скрылся в глубине помещения.
Ожидаемого рычания вампира я не услышала: до ушей доносилось лишь неясное жужжание. Если не ошибаюсь, что-то вращается, как барабан центрифуги. Приглушенные голоса нескольких верлафов слышатся из глубины, теряются в шуме работающего аппарата, звучат спокойно. Глубоко вдохнув, я вцепилась в Макса и шагнула в проем. Большая теплая ладонь нежно сжала пальцы.
– Как себя чувствуешь? – отстав от Николая и не обращая внимания на недовольный взгляд Фадеева, наклонился Тагашев. Горячее дыхание опалило скулу.
– Я в норме, – опустив ресницы, шепнула я и тут же оглянулась.
Проем позади нас закрылся. Издав щелчок, щеколды задвинулись. Огромное округлое помещение напоминало трехэтажную камеру, опоясанную по горизонтали мощными сверкающими металлическими балками. Железная монолитная стена от пола до потолка изогнутой дугой разделяет зал на две равные части, переднюю и заднюю, но что за стеной – не видно. В правом углу лишь маленькая дверь, указывающая, что за ней есть еще одно помещение. Пахнет дезинфекторами. Продолжая вертеть головой, я замедлила шаги.
В передней части камеры откуда-то из-под потолка льется яркий дневной свет. В правой части расположен целый операционный блок со столом, светильниками, компьютерами, никелированными шкафами и огромным количеством неизвестной мне аппаратуры. За двумя мониторами – двое биохимиков. Еще двое – возле аппарата, напоминающего центрифугу. Наклонились, сосредоточенно наблюдают за каким-то процессом. Этот вращающийся прибор и был источником монотонного жужжания. При нашем появлении ученые повернулись и учтиво поздоровались.
– Когда транквилизатор вводился в последний раз? – Колесников остановился и, засунув руки в карманы халата, деловито посмотрел на коллег.
– Двадцать минут назад. – Смуглый ученый с целой копной вьющихся и, судя по взъерошенному виду, не подчиняющихся ни одной расческе волос достал из остановившегося аппарата плотно закупоренную прозрачную капсулу с бледно-розовой жидкостью и, посмотрев на просвет, перевел взгляд на Льва. – Сейчас он относительно спокоен. Я введу препарат в систему минут через десять, – сказал он, растягивая слова, и снова сосредоточился на капсуле.
Лев устремился не к маленькой двери, как я ожидала, а к середине стены, разделяющей камеру. Со стороны операционного блока послышался стук компьютерных клавиш. Стена впереди нас дрогнула. С тихим шелестом металл пополз в разные стороны, обнаруживая под собой большое смотровое окно с прозрачным стеклом метра три в высоту и четыре в ширину. Хотя сомневаюсь, что там стекло, скорее какой-то вид сверхпрочного полимерного материала. Лев внимательно следил за тем, кто находился внутри. Тагашев замер слева от ученого. Поравнявшись с Елизаром, я остановилась в метре от прозрачной преграды.
По ту сторону – совсем иная картина: те же металлические стены, но свет тусклый, желтовато- оранжевый. Камера разделена на две части и сообщается двустворчатой стальной дверью. В правом блоке – небольшая комната отдыха. На низком кожаном диванчике в непринужденных позах сидят три Хранителя в костюмах для трансформации. Брови от изумления поползли вверх. В одном из парней я узнала Марка Ланбина и только теперь вспомнила, что он должен охранять Колесникова. Но, очевидно, ученый дал ему особые распоряжения, и теперь Марк помогает Хранителям за стеной.
Брат Елизара заметил нас. Лицо озарилось радостной улыбкой. Вскинув руку, он помахал и подмигнул. Дескать, знал, что ты жива, и рад тебя видеть. Ответив на приветствие, я сосредоточилась на левом блоке с вампиром. Ладони коснулись прохладного стекла… Я сглотнула.
В середине округлой комнаты располагается приваренная к полу металлическая кровать, если это сооружение вообще можно назвать ложем. Скорее уж что-то среднее между креслом стоматолога и рубкой космического корабля, оборудованного невероятным количеством мигающих панелей, кнопок и мониторов. Но что на них, не видно. Звуков тоже не слышно, хотя они должны быть: приводя вампира в сидячее положение, странное сооружение плавно согнулось пополам. Мощная грудная клетка вздымается и опадает, но вампир не шевелится. Тусклый, словно подернутый мутной пленкой, взгляд безразлично смотрит в одну точку. Количество проводов, опутывающих тело, казалось невероятным. Я смотрела со страхом, мужчины – с легкой настороженностью, выдающей едва заметное волнение.
– Перед вами бывший смертный, укушенный мракауром, – тоном лектора заговорил Колесников. – В нуклеотидную последовательность ДНК этого созданного вампира были внесены изменения – внедрен геном мракаура. Его способности объясняются только этим. А эксперименты над ним могли быть проведены сугубо в лабораториях Виктора Коншина!
Резко выдохнув, я замерла. Около минуты были слышны лишь тихие голоса биохимиков за спиной. Такое впечатление, что на короткое время онемел даже глава клана.
– Мутант? – удивился Вязин. – Кажется, на совете вы утверждали, что подобное невозможно! Неужели Фомин был прав?
Колесников вынул руки из карманов халата и скрестил их на груди.
– Теоретически искусственно наделить способностями вампира нельзя, – ответил он. – Но ДНК этого существа противоречит всему. А Юрий Петрович действительно был очень близок к истине, – довольно сдержанно признал ученый.
«А говорили, что у Виктора хороших ученых нет», – подумала я. Внимательно слушая биохимика, Тагашев обхватил лоб пальцами и медленно свел их к середине, словно этим жестом старался стереть одолевающие его мысли.
– Здесь какая-то ошибка! – В бархатистом голосе появилась растерянность.
Елизар быстро повернулся к Николаю. На лице проступило недоумение, будто он до сих пор не может смириться с заключениями Льва и хочет сказать об этом Вязину. Покусывая губу, я начала догадываться… Елизар был ведущим Охотником Виктора. Он должен был знать об экспериментах над созданными
