землей.
О том, что Виктор собирался меня уничтожить, а Кирилл захватить как примаку на Тагашева, я, само собой, умолчала. Основные мотивы и так понятны, а Елизару и без этого несладко.
– Ты научилась лгать, Злата. – Вязин смотрел проницательно, словно знал причины, но о Тагашеве промолчал и обратился к Максу: – С Фоминым я сам поговорю. А вы с Ильей отвезите Злату домой, нам с Елизаром еще на стройку заехать нужно.
Попрощавшись, Николай широким шагом направился к выходу. Глядя вслед, я устало опустила плечи. События выбили из колеи и опустошили. Внезапно захотелось оказаться дома, в ванной, наполненной горячей водой с шапкой густой ароматной пены. Расслабиться и на время забыть обо всем.
Глава 13
Клинок
Положив голову Максу на плечо, я вяло смотрела на проплывающее кружево заснеженного леса за окном. Перспектива безвылазно сидеть за стенами города оптимизма не придала. Кроме парочки крошечных кафе и школы танцев Альбины, развлечений в городке нет (верлафы ездят за всем в мегаполис), но пугало даже не это. Ну какой из меня Хранитель, если я не смогу даже за ворота выйти? Конечно, до окончания обучения еще больше года, вот только откажется ли за это время Виктор от своих планов? Что-то подсказывало, что нет. Он не смертный и выжидать может столетия, так же как и мы – гадать о его планах. Сначала защита нашего города, теперь еще и жуткие вампиры. Неужели все это направлено против малочисленных верлафов, и лишь с одной целью – стереть оборотней с лица земли? «Как бы там ни было, в этой войне я могу и не выжить», – подумала я, чувствуя, как дверца машины плавно ползет в сторону. Мысли отвлекали всю дорогу, и я совсем не заметила, что уже нахожусь возле дома. Мягкие лучи восходящего солнца окрасили крышу коттеджа в золотисто-розовый цвет.
– Об Охотниках солгала, чтобы избавить мракаура от угрызений совести? – Фадеев помог выбраться и, обняв за талию, повел меня к входу. – Тебе не кажется, что это глупо?
Я остановилась и ненадолго замолчала, глядя на невысокую рябинку во дворе. Пушистые шапочки снега заботливо прикрыли кроваво-красные ягоды. Стайка воробьев, затеяв перепалку, устроила себе ранний завтрак.
– Зачем ты обвиняешь его, Макс? – наконец спросила я. – С таким же успехом можно упрекать Колесникова или Николая. Я всегда находилась слишком близко к главе клана. И ты об этом знаешь!
Тяжело вздохнув, Фадеев грустно взглянул на меня:
– Знаю.
Ответ прозвучал односложно, но за недосказанностью чувствовалось смятение. Не сказал «просто не могу видеть мракаура рядом с тобой», но и так стало понятно. Я улыбнулась и обняла его за плечи. Внезапно поняла, что скучала, и скучала сильно. Макс напрягся, но тут же заключил меня в согревающий плен.
– До завтра, крутой Хранитель света! Тебе нужно отдохнуть. И, Макс, я не успела поблагодарить за спасение. Спасибо!
Я обняла его крепче. Фадеев осторожно коснулся губ, но поцелуй сразу стал более настойчивым. Минуту спустя, когда мое дыхание сбилось, а пульс заскакал галопом, парень, улыбаясь, отстранился.
– Ты все еще должна мне свидание, – напомнил он.
– Я помню. Только с кинотеатром теперь придется повременить.
– Может, «Формула-один» по кабельному каналу? – Задавая вопрос, Макс выглядел невинно.
Вспыхнула я мгновенно. В прошлый раз просмотр увлекательных гонок у него дома едва не закончился страстной постельной сценой прямо на диване в гостиной. Залившись краской до самых ушей, я похватала ртом воздух, чем развеселила Фадеева еще больше. Поддразнивать меня ему точно нравится.
– Гонки не подойдут! – пискнула я.
– Я что-нибудь придумаю! – Фадеев рассмеялся и, погладив меня по волосам, разжал объятия.
Махнув на прощание, я взялась за дверную ручку. Стоило войти в прихожую, как вкусный запах свежеиспеченных круассанов, овсянки и только что сваренного кофе защекотал нос. Естественно, Ирина не спала и, как обещала, приготовила завтрак. Рот мгновенно наполнился слюной. Только теперь я почувствовала, насколько голодна. Торопливо разувшись, поспешила в кухню.
– Все прошло хорошо? – Ирина поставила тарелку с кашей на стол и посмотрела на мои запястья, вероятно, спрашивая о наручниках.
– Угу, – промычала я, успев схватить с тарелки золотистую выпечку с вишневой начинкой, запихнуть в рот и проглотить, почти не жуя.
Голод одолел сильнее, чем я думала. Мама указала на раковину.
– Вымой руки и сядь за стол! Ты ешь, как изголодавшаяся кошка, добравшаяся до говяжьей вырезки. Даже не помню, когда ты ела с таким аппетитом в последний раз. Может, стоит почаще морить тебя голодом?
– Только Светлане об этом не говори. Боюсь, она специально посадит меня на диету, а потом исподтишка будет наблюдать, как я опустошаю холодильник.
Решив не идти в ванную, я торопливо сполоснула руки под кухонным краном и тут же принялась за завтрак, умудрившись покончить с ним за несколько минут. Дав мне поесть, Ирина не задавала вопросов, но стоило мне выпить последний глоток кофе, мама присела напротив.
– Что Колесников рассказал о вампире?
Я опустила взор. Улыбку словно ластиком стерли. Скорее всего, Ирина узнала об исследованиях от Николая и теперь ждет ответа. Пугать или расстраивать ее не хотелось, а рассказывать о Викторе – тем более. Но в свете последних событий скрыть что-либо уже невозможно. Стараясь выглядеть непринужденно, я загрузила тарелки и чашки в посудомойку и начала повествование, а когда закончила, в комнате повисла тишина. Мама сидела, не шевелясь. Я взяла ее за запястье. Ожидала, что она расплачется, заговорит об академии или об отце, но вместо этого Ирина улыбнулась.
– Только не вздумай раскисать, хорошо? У тебя есть друзья, Макс, академия. До окончания обучения еще больше года, за это время многое может измениться.
«Сомневаюсь», – мысленно вздохнула я. Но внезапно сознание нарисовало четырехэтажное здание академии, снующих студентов, лица приятелей, тренировки с Елизаром, и я улыбнулась. Поняла, что мама, как всегда, поддерживает, хотя теперь она и сама станет затворницей. Николай также запретит ей покидать пределы города, и мама знает об этом. А ведь ее антикварный салон всегда был важной частью ее жизни, но она не хандрит сама и не позволяет унывать мне.
– Наверное, ты права. – Обняв Ирину, я потерлась носом о ее шею. – Спасибо, мам!
– Но в академию не раньше, чем завтра! – тут же предупредила она. – Тебе нужно вымыться и отдохнуть.
Не в силах скрыть улыбку, я кивнула. День отдыха мне действительно не помешает. Через десять минут ноги привычно отсчитали шестнадцать ступеней. Поднявшись наверх, я распахнула дверь своей комнаты, а еще через несколько минут стояла в ванной, наблюдая, как набирается теплая вода. Затем взяла расческу и, сев на высокий стул с изогнутой спинкой, с удобством расположилась перед зеркалом в большой позолоченной раме. Только теперь получила возможность рассмотреть себя как следует. Огромные серые глаза наличием оптимизма не порадовали, да и со всем остальным придется основательно поработать, чтобы привести себя в привычный вид. Недели скитаний по подземельям красоты мне не прибавили. Волосы спускались безжизненными тусклыми прядями. Высокие скулы заострились, а нежная кожа кажется светящейся и бледной. Внезапно захотелось выглядеть как прежде: красивой, сильной, вызывающей восхищенный шепот за спиной. Больше не ломать голову над тайнами, не трястись от страха и не изнывать от становящейся привычной меланхолии, не думать о Викторе и Кирилле. Будто соглашаясь с мыслями, плечи распрямились. На секунду я прикрыла веки и снова посмотрела в зеркало. Глаза стали изумрудными. «Так гораздо лучше», – мысленно улыбнулась я.
Шапка густой вкусно пахнущей пены взбитым пузырем постепенно приближалась к бортику. Расстегнув молнию на боку костюма, я внезапно напряглась. Вниз по позвоночнику пробежал ледяной озноб. «Ничего не будет как прежде!» – успела подумать я и попятилась назад…
Зеркало, отражающее меня, кафель сливочно-кремового цвета, огромную треугольную ванну и сверкающие поверхности кранов, искривилось, словно в сказке о кривых зеркалах. Границы размылись, начали таять, исчезать, будто невидимая рука мягкой губкой стерла точные линии отражений. Окутывая
