сегодня столько, что поверишь во что угодно.
– Где. Ты. Ее. Видела? – чеканя каждое слово, прорычал Виктор.
Я вздрогнула. Совсем не заметила, что молчание затянулось.
– Нигде! Даже не знаю, о чем ты говоришь, – сухо ответила я.
Для полной убедительности пожала плечами. И, кажется, мой ответ Коншину сильно не понравился. Скулы вампира побагровели от гнева, отчего шрам стал казаться белым. Словно желая напасть, вампир дернулся вперед, но, сделав два шага, вновь остановился.
– Ты лжешь, полукровка! – зло выплюнул он.
От неожиданности я застыла на месте. Брови поползли вверх самостоятельно. Он назвал меня полукровкой? На секунду я растерялась.
– По-моему, способности в ней только раскрылись и она не осознает, кто она и что с ней происходит. А ты говорил, Тагашев – единственный в своем роде, – обращаясь к Коншину, подал голос Чернов.
Я машинально повернулась к нему, как и заключившие нас в кольцо Охотники. По-видимому, они удивлены и не понимают, о чем речь, как и я. А вот на лице ведущего Охотника совсем иное выражение: смесь легкой иронии и удовлетворения. Выбраться из-под обломков он уже успел. Теперь шел вдоль уцелевших колонн справа от меня. Стараясь не выпускать его из виду, я развернулась в его сторону.
– Действительно не знаешь, что один из твоих родителей был мракауром? – вновь привлекая внимание, спросил Виктор. Теперь в тоне слышалось удивление. Он словно забыл о предыдущей теме разговора. – Интересно, мать или отец? – В интонации главы появилось нескрываемое любопытство.
– Мой отец был верлафом! – процедила я, не заботясь о том, что неосознанно отвечаю на вопрос Коншина.
– Ну конечно! Колонны тебя просто испугались и решили рассыпаться от страха, – Кирилл с усмешкой оглядел глубокие трещины на стенах, – а твой телекинетический щит – аура ангела! В тебе кровь мракаура, крошка! – уже серьезно сказал он.
Для моего рассудка это было слишком. Зрачки расширились. Сдерживая рвущийся из горла крик, я хотела зажать рот ладонями, но… остановилась. Рука машинально поднялась, перевернулась ладонью вверх. Я посмотрела на окутанные яркой, светящейся, голубовато-серебристой дымкой пальцы, сжала их в кулак. Похоже на толстый энергетический костюм, покрывающий все тело. «Телекинетический щит», – безжалостно отметило сознание. Напряженно взглянув на руку, я облизнула мгновенно пересохшие губы. Не просто щит – мощная защита, мигающая тысячами беззвучных молний, почти такая же, как у Елизара, разве что немного светлее. Только теперь я прислушалась к собственным ощущениям. Апперцепция изменилась. Окружающий мир выглядел по-другому. Легкое покалывающее тепло разлилось по телу, словно кто-то, не касаясь кожи, задевает тончайшие волоски. Не будь так страшно, это показалось бы приятным. Как выяснилось, изменилось и зрение. Начав считать себя монстром, я просто не придала этому значения. Та же острота, четкость, яркость, но возникло ощущение, что смотрю сквозь голубовато-прозрачный кристалл. Значит, именно так мракауры воспринимают обстановку, когда создают защиту? Мысли путались, но затем прояснились. Быстроменяющиеся воспоминания понеслись…
Ирина всегда избегает вопросов об отце. Мы с Елизаром впервые приезжаем в Вервь. Она не удивлена, что я привела за собой мракауров и они могут быть не такими, как все. Когда я рассказываю о них, в ее глазах что-то вспыхивает. Во время разговора мама мечется по кухне и упоминает, что среди верлафов уже жил мракаур. Отец? Мама утверждает, что не знает его, но запинается, резко меняет тему и волнуется. Скрывала правду?.. Поведала, что Виктор объявил мракаура предателем и приказал уничтожить.
Картинка изменилась… Я рассказываю о своей первой трансформации Ирине и Николаю, но мама пугается и кажется взвинченной… Боялась проявления моих способностей или не знала, чего ждать? В голове возникает отдел костюмов для трансформации… Мой первый костюм мне отдает биохимик. Разговор плавно перетекает на тему ДНК и исследований Колесникова. Ученый сообщает, что Лев изучает ДНК Елизара, Марка и мою, но результаты держатся в секрете, а моими костюмами занимается только сам Колесников. Почему? Николай не хотел, чтобы правда о полукровке выплыла наружу? Знал, что Елизар такой же, как я? Воспоминание снова сменяется… Дождливый вечер. Тагашев использует левитацию и поднимает меня над городом верлафов. «Хотела бы стать мракауром?» – спрашивает он. «Таким, как ты, – да», – отвечаю я. Неужели об этом знал и Елизар? Память воспроизводит не очень далекие события… На тренировке с Тагашевым я едва не разрываю его. При моей попытке спастись ярусы туннелей обваливаются. Разрушила я? Зеркало в моей ванной превращается в пыль – тоже я? Я пью больше крови, чем обычно; бой с Охотниками и провал в памяти; неуправляемые вспышки ярости. «С тобой что-то происходит», – говорит Марк. Воспоминания мелькали на огромной скорости. Во мне просыпался мракаур! «Ген мрака!» – как злобный ворон, шепчет Виктор. «Полукровка!» – как приговор прозвучало в ушах.
– Злата, нужно уходить! – возвращая к действительности, голос Марка прозвучал неожиданно громко.
«Он прав», – мгновенно согласилась я. Кем бы я ни была, Тагашев все еще в Храме крови, а панель управления у Чернова! Сузив глаза, я глянула на Кирилла.
– Кто был твоим отцом, Злата? – внезапно спросил глава клана мракауров. – Хотя подожди, можешь не отвечать. Захар…
– Демин! – не дав Виктору закончить, с вызовом процедила я и, трансформируясь в прыжке, бросилась на Чернова.
Но не лапы – подошвы ботинок с глухим шлепком опустились на пол. «Щит и трансформация несовместимы», – догадалась я и на миг растерялась. Серебряные когти выбросить тоже не получилось. Растопыренные пальцы прошлись вдоль груди Чернова.
– Вот оно что! – прошипел Кирилл. Глаза полыхнули горящими антрацитами.
Похоже, о моем отце, уничтожившем его брата, Кирилл наслышан, а вот о том, что я дочь Захара, – не знал. Маска ненависти исказила его лицо, но лишь на миг. Глядя на мои согнутые пальцы, он ухмыльнулся, взмыл в воздух и этим движением словно разбудил Охотников. Темнеющие черными костюмами фигуры колыхнулись. Пол под ногами вновь затрясся. Один за другим мракауры, применив левитацию, взвились вверх. Позади меня послышался рык Марка. Кажется, на него снова напали. Кирилл тоже не ждал: атака была столь стремительной, а моя неспособность выбросить привычное оружие – когти – оказалась настолько подавляющей, что я оторопела. Мой телекинетический щит мигнул и неожиданно пропал. Жесткое, как сталь, ребро ладони с силой врезалось в шею. Боль подогнула колени, свалила на пол.
– Нет, Кирилл! Она нужна мне живой! – прогремел Виктор.
– Убивать ее я не собираюсь! – хмыкнул Чернов, но таким тоном, словно пообещал отомстить. Дескать, месть считается изысканным деликатесом, когда ее подают холодной, а моя будет очень изощренной.
Словно подтвердив эти мысли, он напал на меня. Уклоняясь от удара, я откатилась и вскочила на ноги, но новая способность подвела. Спасшая Марка и меня защита не появлялась, и, очевидно, брат Елизара увидел это.
– Сконцентрируйся и создай щит, Злата! – отбиваясь от Охотников, крикнул он.
Легко сказать. Только понять бы еще как. Я совсем ничего не знаю о своих новых способностях, даже не представляю, как можно убрать щит или создать его вновь. Несколько Охотников бросились ко мне, но Чернов и без них неплохо справляется. Он возник сбоку неожиданно. Подпрыгнув вверх, я развернулась. Ботинок с силой врезался в широкую грудь. Под стопой что-то хрустнуло, но на ногах он устоял. Затем начал атаковать со скоростью неуправляемого локомотива. Огромный кулак приблизился к моему плечу. Мой телекинетический щит появился так же быстро, как и пропал. Отреагировать Чернов не успел – его сжатые до хруста пальцы коснулись голубовато-серебристой защиты, и его тут же отбросило в сторону. Ран, конечно, я ему не нанесла, но хоть что-то. Теперь приблизиться Охотники не решились. Тряхнув волосами, Кирилл сел и прислонился спиной к стене. На лице появилась маска боли. Знаю, что удар о щит – удовольствие не из приятных.
– Тебе нужно это? – Неуловимым движением он вытащил расколотые остатки панели управления и криво улыбнулся. – Держи! – Размахнувшись, швырнул их в меня. – Ты раздавила его сама, Злата!
От ярости и бессилия захотелось закричать. Я не верила, что лично превратила в труху то, что способно освободить Елизара. Внезапно обломки, осколки и камни поднялись в воздух, закружились страшным торнадо, превращая некогда мрачный готический холл в сплошной хаос. По стенам вновь поползли трещины.
