Богатые тоже скачут, или Где спит совесть

вопреки! И в нем есть свет! Далеко, внутри — но есть! Море… нет, целый океан света!

— Ты сумасшедшая! Наверное, от своего ненормального экстремала Никоса бешенством заразилась… — подвела итог Вемуля. Подумала и тихо добавила: — И я тебе завидую…

— Чему?! — зло фыркнула я, со слезами на глазах решительно прибавляя газу. — Тому, что сейчас будет?

Где-то далеко позади отстали машины сопровождения. Еще бы! Они-то не бессмертные! И для них сигналы светофоров и дорожные знаки — не пустой звук, как для некоторых невменяемых влюбленных.

Я выкрикнула:

— Думаешь, есть чему завидовать?!

— Тому, что есть, — тихо ответила девушка. — Тому, что между вами… — Переключилась: — Ты понимаешь — в итоге тебя запрут, а его все равно уничтожат? До тебя это хоть дошло?!

— Понимаю. — Хотя эта мысль до сих пор еще не приходила в голову. Там все было занято азартом погони.

— И у тебя есть только одна возможность обезопасить его… — продолжила Вемуля, приподняв бровь и улыбаясь на одну сторону, неестественно криво.

До меня начал доходить ее непрозрачный намек.

— Спасибо, Вемулечка! Ты самая лучшая! — И снова газанула.

— Не благодари! — огорченно произнесла шатенка, промокая платочком глаза. — Я не должна была тебе про это напоминать, но я тоже к тебе привязалась, и… — Она внезапно пропала.

Мы уже гнали по восточной скоростной дороге, и та-ак… впору зажмуриться от ужаса.

— Все равно — спасибо! — Это я уже пустоте. — А тебя я все равно догоню и тресну не по башке, так хоть по шее! — Это уже Спиди-гонщику впереди. Драть его, паразита, некому! И где ж, так их и растак, эти полицейские с сиренами, когда они так нужны!

Та-да-да-да! — пропели неслышимые обычному смертному трубы Судьбы.

Ба-бах! — лопнула задняя шина внедорожника Ника.

Машина буквально взлетела над асфальтом, совершая один за другим несколько переворотов и с мерзким скрежещущим звуком вписываясь в отбойник.

Я завизжала. Хуже места для аварии не придумаешь. Дорога, асфальт, бетон со всех сторон.

Съехав к обочине, я остановилась, вылетая из авто и направляя все свои силы на то, чтобы в джип Mercedes на скоростной полосе не врезался кто-то из идущих сзади. Силой моего дара сейчас все те, кто собирался здесь проскочить, — либо передумают, либо остановятся не доезжая, либо проедут другой дорогой или полосой, не здесь.

Я добежала до Никоса. Почуяла свою стихию — огонь! Поначалу потянуло черным дымом, следом мгновенно вспыхнуло пламя. На первых порах алый зверь разгорался понемногу, по чуть-чуть. Но я знала — не вытяни я Ника оттуда, через минуту разожравшийся огненный хищник навсегда проглотит дорогого мне человека, оставляя мертвую плоть, уголь и пепел. А пока призрачное пламя танцевало на покореженных останках и радовалось новому корму.

Так быстро я никогда еще машины не вскрывала. Быстрей, чем медвежатник картонный сейф. Увидь меня кто посторонний — остался бы заикой до конца дней своих! Таковых, к счастью, поблизости не было.

Я уперлась ногами в землю и рывком перевернула машину. Сигнал опасности — огонь. Он опалил мне крылья и слегка обжег руки, прижег ресницы и заставил курчавиться волосы.

Беда! Толстый намек, что мне отказано в дальнейшей защите.

Я еще сильней ускорилась. Дверцы заклинило наглухо, не вырвешь. Буквально вмяло вовнутрь. Мысленно тяжело вздохнув и признавая неизбежность свершенного, я была вынуждена достать свой меч и раскромсать потолок, как жестяную банку. При этом бесчисленное количество раз вознесла хвалу Вездесущему за свои огромные, нечеловеческие силы и возможности. И скорость. Самое главное — скорость! Потому что Джул — обычной, нормальной любящей женщине Джул Людаке — из огненной ловушки Никоса было не спасти.

Даже мне было непросто извлечь стонущего полубессознательного мужа из раскаленной железной печки так, чтобы не осталось серьезных ожогов. Да что там ожоги — просто вытащить оттуда! Живым. Попробуй-ка спасти человека, если вся сила рока встает на твоем пути Великой Китайской стеной, воронкой, целым веером смерчевых случайностей! Если каждый волосок цепляется за ноги и норовит утащить толстенной лианой, потому что судьба ПРОТИВ!

Я страшно боялась, что перебиты ноги, так их зажало. Впрочем, мой меч рассекает все. И я справилась с негодующим огнем и смертельными объятиями железа, каждую долю секунды с содроганием ожидая неизбежного взрыва.

Все, что я успела, — это оттащить окончательно потерявшего сознание Ника от машины и закрыть его крыльями сверху. Меня огонь не спалит… пока. А раны и ожоги… Подумаешь, ожоги! На нас все легко заживает, от этого ангелы не умирают.

А-ах! — рванул бензобак. Удар воздуха снес нас обоих в сторону. В небо взвился жаркий факел, извергающий жирный серо-черный дым. Он плевался искрами, обиженный отсутствием той самой давно обещанной, кровно вымечтанной добычи.

Я отнесла на руках Никоса в сторонку, под защиту своей машины, положила на капот и тщательно осмотрела.

Ну что сказать… впору запускать салют, заказывать благодарственную литургию и громко радоваться, отплясывая мазурку, рок-н-ролл и гопак.

В общем-то муж легко отделался.

Лоб разбит, в одном месте лицо располосовано стеклом — дык с лица не воду пить…

Ага, а поправится — я еще ручной росписи добавлю! Чтоб крепко-накрепко выучил правила дорожного движения.

Сотрясение мозга… С ума сойти! Оказывается, было чего сотрясать. Удивительно, но факт!

Пара переломов и трещин в ребрах — тоже не страшно… Еву оттуда уже до него выковыряли! Внутренние органы целые — непорядок! За такие выкрутасы нужно срочно отбить печень и селезенку!

Ноги… действительно пострадали. Особенно левая. Сломана в трех местах. Замечательно! Теперь налево и захочешь — не сходишь. И вообще: будь я другой — еще и правую бы в нужных местах доломала! Чтоб не устраивал гонки на выживание!

Еще синяков немного… скажем так — один сплошной, но зато от глаз и до пяток… до свадьбы доживет. Я горько засмеялась.

Но об этом я буду думать потом. Пока меня больше интересует окровавленный мужчина на моих руках.

Провела кончиками пальцев по темным волосам на виске, коснулась разбитой скулы. Я бы хотела смотреть на этот крупный улыбающийся рот, на ямочку на подбородке, в эти глаза до конца моей жизни.

Черты лица размываются симфонией моих эмоций. Вспоминая свадебный танец Ника, его горящие глаза, цветочный бунт и манифестацию на площади, я жадно хочу доверху наполнить карман своей памяти лучистыми крошками любви, словно рождественские улицы — запахом хвои и свежевыпавшим снегом. Вот только времени мало, а карман бездонен. Едкий привкус горечи скопился над языком.

— Кхе-кхе…

Я моргнула.

В районе видимости нарисовались козлоножки…

Не поняла… это намек на фамилию, или я дымом надышалась?

— Дорогая Джи! — Голос из сурового далека. Красивый, звучный и… чтоб тебя!

Смежники нарисовались, будь они трижды благословенны!

— Не надо нам такого экстрима! — заверили меня вальяжно. Голос мурлыкнул: — Мы можем поговорить? По-хорошему?

— Есть варианты?.. — полюбопытствовала я, присаживаясь на капот рядом с Ником и обозревая козлоножки целиком.

Ничего себе наборчик! В целом эффектный, а как по мне — дешевоват слегка. Ага, ножки, рожки — а