изможденному виду, она готовила пищу за счет своего исцеления.
«Какая все-таки поразительная эта учительница!» – с уважением подумал лэр, поднимая ее с пола и укладывая на шкуру.
Глава четвертая
Узнать врага поближе…
Перекусив мясом с непривычно терпким и слегка вяжущим привкусом, Райн даже поблагодарить Лею не успел. Она так и уснула с недоеденным кусочком в слабо сжатой ладони, чем привела лэра в оторопь. Вернее, не она, а затопившее его чувство, когда он с любопытством рассматривал Лею вблизи.
Как любой нормальный мужчина, Райн заботился о родственниках, защищал слабых, лечил раненых, поддерживал уставших, переживал за учеников, но сейчас он не мог понять внезапного желания прижать хрупкую противницу к себе, и главное… Райн еще в себе не разобрался. За полтора века жизни он впитал каждой клеточкой своего тела правила выживания на Эмилере. По которым эмирими – всегда суровые враги. Не ведающие жалости и милосердия ни к старым, ни к малым! И как понять то, что одного из самых опасных противников ему странным образом хочется защитить, прижать к себе и радоваться тому… что она рядом.
Это внезапное желание породило чувство вины и болезненный разлад в душе.
Осторожно уложив на шкуру бледную руку девушки, неловко свесившуюся на голые камни, он задумался о том, как бы сам отнесся к тому, что кто-то из его учеников или воинов признался в подобном… И пришел к выводу, что посчитал бы того настоящим предателем! Он и есть предатель, презревший кровь и страдания своего племени! Внутренне содрогаясь от подобного озарения, Райн хотел резко вскочить, но, одумавшись, осторожно передвинул Лею на середину шкуры и пристроился рядом.
Горечь осознания своего предательства медленно отступала, сменяясь пониманием того, что вопреки логике все сложилось самым удачным образом! Если бы с Леей было все в порядке, они бы убили друг друга или разбрелись по горам в поисках пути домой. И тогда их в живых бы уже точно не было! Горные кошки, плотоядные тураны – всех сразу и не вспомнишь, но кто-нибудь уже добрался бы до одиноких путников!
Сытое состояние избавляло от чувства вины и мук совести, тепло шкуры и пьянящее девичье дыхание соблазняли окунуться в благодатный сон. Райн с удовольствием поддался соблазну и уснул.
Лея проснулась от неясного рокота. Все вокруг затряслось и завибрировало, словно съезжая по ребристой горке вниз. Где-то в высоте, совсем рядом, раздался грозный гул!
Райн выскочил из-под шкуры и подлетел к выходу. Глянув наружу, он хриплым голосом произнес:
– Лавина. На противоположном склоне…
Лея осталась сидеть, задумчиво поджав губы и вслушиваясь в дикий гул стихии.
– Если дотянет до нас, то задохнемся, – добавил Райн, наблюдая за летящей с горы снежной волной, которая набирала силу с каждой секундой.
Лея молчала, обдумывая, что можно сделать. «Вот почему вчера в такое неподходящее время животные затеяли битву. Они искали безопасную пещеру, из-за которой и сцепились».
– Это несется с вершины напротив? – уточнила она.
Райн кивнул.
– Тогда нас в любом случае зацепит. Куда такому количеству снега деваться…
Спокойная речь девушки сопровождалась возней: Лея расправила шкуру и вновь легла, прикрыв здоровой рукой глаза.
Райн смотрел на нее с недоумением. Его горячая натура требовала действий, и он не понимал, как в такой ситуации можно спокойно лечь и умереть, как это сейчас собиралась сделать Лея. Не меняя позы и не открывая глаз, она сказала:
– Райн, не мог бы ты перетащить запасы мяса в конец пещеры?!
Ее мягкий голосок звучал спокойно… и безумно раздражал Райна. Если бы она заплакала, смертельно испугалась или заметалась от беспомощности, как он, все было бы понятно, но подобное поведение… Он ничего не понимает в этих эмирими!
Лея думала о другом: «Если он сейчас не перетащит мясо, нам придется голодать, пока не пробьемся к запасам сквозь завал; если я займусь этим сама, то не успею!» Как же ее бесила собственная слабость! Если бы не она, Лее не пришлось бы просить упрямого лэра позаботиться о насущном! Поэтому она слегка высокомерно попросила вновь:
– Райн, перенеси, пожалуйста, все мясо в глубину пещеры и сам останься там!
Лэр взглянул на эмирими со смесью непонятных чувств. Это было чем-то средним между недовольством, яростью и любопытством. С раздражением подхватив попавшийся под руку кусок, он поволок его туда, где утром Лея жарила мясо.
«Отлично!» Она с облегчением выдохнула. Лее было ужасно обидно, что ту магию, что ей удалось подсобрать, придется вновь потратить не на восстановление здоровья, а на стазисную защиту, которая спасет их от снега! И скоро ей, верно, придется смириться с хромотой, как Майту. Но что поделаешь?! Лея горько вздохнула.
Этот вздох услышал лэр, и ему стало жаль девушку, так мужественно встречавшую смерть.
Гул нарастал, лавина сметала все со своего пути и с грохотом приближалась к ним. Райн, позабыв о мясе, подошел к Лее и обнял ее, успокаивая:
– Не бойся… Это не страшно… Заснем и все. – Сердце грохотало в груди, вот-вот их накроет…
Лея, улыбнувшись, повернулась к нему и лукаво на него посмотрела:
– А я выспалась и есть хочу!
Их накрыло грохочущей волной холодного воздуха. Лея едва успела поставить плотный стазис на самую узкую часть между потолком и полом пещеры. Рокочущий шум исчез. Стало темно и тихо. Вязкая тишина поглотила звуки, казалось, что все вокруг абсолютно оглохли.
Лея с остервенением обругала себя за глупость. Ей удалось то, что она задумала, лишь потому, что Райн, приняв на себя шквалистый порыв ветра, несущегося перед ударной снеговой волной, прикрыл ее и дал возможность поставить защиту! Вот этот момент она и не учла!
Райн лежал неподвижно, накрыв девушку окаменевшим телом, но его голос в темноте звучал так, что, шевельнись она, и он задушит ее вместо лавины! Внезапно Лея почти физически ощутила всю глубину его горечи, отчаяния и ненависти к себе.
– Почему ты мне не сказала, что готова остановить снег? – тихо, но крайне злобно прорычал он.
Райн был сердит, ему казалось, это была ужасная издевательская насмешка над ним вечного врага – эмирими! Он тут метался, обдумывая, что предпринять, чтобы выжить, успокаивал «испуганную» девушку, а она смеялась над ним!
Лею затрясло. И Райн подумал, что сейчас просто безжалостно убьет ее. Смеяться? Дрянь! Да как она посмела!
Но девушка прошептала:
– Еле успела… – и обмякла под ним, лишившись сознания.
Лэр тронул ее за руку, пульс прощупывался… Ясно, вновь всю энергию потратила на щит. Он тяжело вздохнул, погасив бешенство. Из-за чего он так разозлился? Из-за того, что спасла их обоих? Хотя предупредить, что попытается, могла бы!
Райн, тяжело поднимаясь и садясь на шкуру в мертвой, словно могильной, тишине, проговорил:
– И воздуха нам надолго не хватит…
Темнота давила, выжимая из него силы и нагнетая панику. Девушке повезло больше – она спасалась бесчувствием. Ощущая постыдную дрожь от густой нависшей тишины, Райн сам себе сказал:
– Лучше бы лавиной прибило.
Со стороны, где лежала девушка, донесся слабый смешок:
– А как же «жить дальше»?
– Да… А как жить в могиле? – скрывая отчаяние, спросил он.
– Не знаю, никогда не пробовала… – ответила она с легкой насмешкой, серьезно покоробившей Райна.
Райн полагал, что Лея так же ясно, как и он, постигла весь ужас их положения, но она еще не поняла, что это их могила. Впрочем, пугать ее не входило в планы лэра, и он немного иносказательно спросил,
