структуры… Единых Законов Преобразования так мало, а случай Лейма и вовсе за любые рамки выходит. Не просчитаешь, не угадаешь.
— О каком исходе ты говоришь? — живо поинтересовался Элегор, развернувшись к приятелю всем телом.
— Возможно, светлый божественный дар, сформированный искусственно за долгие тысячелетия своего существования, развился настолько, чтобы стать истинным, и теперь он не отторгнется темной душой Лейма, а смешается с ней? — предположил маг, задумчиво потирая подбородок. Пусть он мало знал о пути душ, но зато обладал изрядным багажом знаний о божественных дарованиях, их развитии и взаимодействии.
Никто из Сил и живых, несмотря на глубину их неприятия души древнего монстра, должной заместить дорогого им, знакомого бога, не смел и помыслить о том, чтобы вернуть Лейма к прежнему существованию светлого романтика, ничего не подозревающего о своих темных корнях. Ведь черную часть принца нельзя было отсечь одним махом, словно чересчур длинный ноготь, или уничтожить ее с помощью подвластных Повелителю Межуровнья темных демонов — расплетателей. Равновесие, право души быть такой, как суждено, даже если это чревато наказанием Сил, право на собственное развитие — эта истина существовала вне зависимости от желания и нежелания богов. И они принимали ее. Принц Лоуленда подошел к черте, за которой была страшная неизвестность. Его друзьям оставалось только одно — помочь сделать правильный шаг к собственной сути и не погубить себя.
— Но если это произойдет, не поглотит ли темная сторона души свою белую оболочку без следа? — сделал очередное мрачное предположение Моувэлль, боясь поверить в лучшее и испытать горечь разочарования.
— Может, поглотит, а может, и нет, — пожала плечами принцесса, покрутив в воздухе рукой. — Полагаю, все зависит от условий, которые мы создадим для сего исторического процесса синтеза! Мероприятие бесспорно опасное, но с другой стороны, когда это мы затевали что?то невинное, как букет ромашек?
— Никогда, — с искренним сожалением поддакнул осмелевший Источник, имевший богатый опыт созерцания невозможных проделок богов.
— Что надо делать? — с надеждой на то, что раз плана нет у него, то он непременно имеется у хитрой Леди Ведьмы, воспрянул духом Элегор.
— Да, сестра, какие у тебя соображения по проведению интеграции души кузена? — деловито поддержал любопытство друга Эйран, готовясь к плодотворной дискуссии.
— Пока никаких, — огорошила всех Элия, пожимая плечами.
— Тогда что ты предлагаешь? — подскочив к богине, возмутился обманутый герцог. Он испытывал страстное желание немедленно придушить вредину, но кое?как сдерживал праведный гнев в вербальных рамках.
— Вызвать смену или даже оставить на хозяйстве Связиста на пару с Источником и отправиться спать, а уж они, если что, тревогу подымут, — демонстративно зевнула женщина и, пресекая очередной возмущенный вопль приятеля о постигшей его от переживаний бессоннице, до отвращения разумно продолжила: — Нам нужно отдохнуть, дать сознанию и интуиции шанс проанализировать ситуацию без надзора рационального "я". Свежая голова — куда лучшая колыбель для рождения идей, чем издерганная беспокойством утомленная и оттого либо абсолютно пустая, либо чересчур перегруженная черепушка. Часиков в одиннадцать, как раз за завтраком, соберемся для нового обсуждения, заодно посвятим остальных в преподнесенную нашими отважными разведчиками информацию. Вас, герцог, я, так и быть, тоже приглашаю.
— А Лейм? — почти не обратив внимания на собственное приглашение на очередное недоступное прежде, закрытое семейное мероприятие, выпалил Элегор, меряя недоверчивым взглядом неколебимо спокойную богиню.
— Что Лейм? За несколько часов он обратно не родится и вряд ли успеет превратиться в монстра Вселенных. Кстати, — принцесса цинично ухмыльнулась, — нельзя стать тем, кто ты уже есть. Наш малыш, в сравнении с нами, конечно, душка, но все?таки не невинный одуванчик. Кроме того, я полагаю, денек–другой у нас в запасе есть, поскольку из окружения Лейма удалены провоцирующие развитие процесса элементы. Строгая изоляция — на сегодняшний день самая лучшая наша идея.
Эйран и Элегор вынужденно смирились с перечнем предложенных дел, тем более что Силы, обрадовавшись возможности хоть в чем?то быть полезными богам, наперебой кинулись заверять всех присутствующих, что глаз с принца не спустят, а если им что подозрительным покажется, так сразу тревогу забьют беспощадно.
Пожалев многострадальную тревогу, так часто получающую физические повреждения от Сил, и одобрительно улыбнувшись трудовому энтузиазму помощников, Элия сказала, потягиваясь и вставая:
— Кстати, тебе, дядюшка Вэлль, надо держаться от мальчика подальше, кто знает, как там у тебя система приказов работает, а ну как снова возжелаешь крови невинного отрока? Пойдем лучше сразу со мной, парой словечек наедине перекинемся.
Моувэлль, не слишком представлявший, о чем именно с ним собирается беседовать племянница, но, согласившись с ней по поводу строгой изоляции от сына, бросил последний взгляд на Лейма, безропотно встал и поплелся за Элией к выходу. Богиня вновь подхватила родича под локоть и телепортировалась в комнату своих апартаментов, где ее ожидали лишь приглушенный свет ночных шаров и тишина.
— Что ты хотела, девочка? — мрачно поинтересовался жнец, чувствуя себя таким же чужим и неуместным в этой приятной женской гостиной, как гном в эльфийском лесу.
— Задать один вопрос, дядюшка, — умильно улыбнулась племянница, как делала в старину, когда ей нужно было что?то добиться от милого рассеянного дяди Вэлля, и подергала за плащ, заодно убеждаясь, что соткана одежда из вполне прощупывающейся ткани, а не куска плотного тумана.
Против воли Моувэлль ответил на улыбку племянницы и кивнул.
— Это не имеет непосредственного отношения к Лейму, но информация для меня важная, и, когда мы утрясем проблему кузена, мне совершенно не хочется, дядюшка, снова гоняться за тобой по всем мирам бесконечной Вселенной, чтобы озвучить вопрос, — начала Элия.
— Ну? — заинтересовался жнец, чуть склонив голову набок. Он уже даже не поправлял богиню, когда она упрямо именовала его своим дядей.
— Скажи, ты знал о содержимом шкатулки, принесенной в Бартиндар? — в лоб спросила богиня.
Жнец хмыкнул и заломил бровь в точности, как размышляющий над какой?нибудь государственной заботой брат. Моувэлль решал, имеет ли он право отвечать любопытной племяннице или должен хранить таинственное молчание, поддерживая зловещий имидж профессии. С одной стороны, Элия напрямую лезла в его дела, не касающиеся никого, кроме Сил Равновесия и Творца, а с другой, принцесса говорила так, словно и без того немало знала о шкатулке и лишь хотела уточнить кое–какие детали. "Пожалуй, все?таки, — рассудил жнец, — богиня имеет право знать". Разрешив профессионально–этические противоречия, Моувэлль сказал, посмурнев от неприятных воспоминаний:
— Нет, Элия. Я нашел шкатулку, выполняя одну из своих миссий и, так же твердо, как Приказ Сил, ощутил внутреннюю необходимость переместить предмет, не интересуясь его содержимым, в Бартиндар и уйти, исполнив еще одну печальную задачу — прервав жизненный путь друга. Не думал, что тебе известно столь многое. Откуда?
— Бартиндар унаследовал Элегор, — откинув тяжелую портьеру и глядя через стекло в ночную тьму, порадовала богиня жнеца общеизвестным в Лоуленде фактом. — Мы смогли проследить путь шкатулки благодаря русалочьим чарам. Так, кстати, семья узнала о твоем, наш дорогой покойный родственник, воскрешении.
— Неужели таков был замысел Творца? — пробормотал Моувэлль, мысленно увязывая нити реальности в единое полотно: шкатулка и убийство друга, совершенное во имя долга, вновь позволили ему приблизиться к семье.
— Вряд ли мы способны постигнуть его во всей полноте, — отвернувшись от окна, констатировала богиня. — Но я рада была снова увидеть тебя, дядюшка.
— Я ответил на твой вопрос, — промолвил жнец, вновь накинув на голову капюшон плаща — неизменного атрибута своего призвания, не столько, чтобы напомнить о том, кто он есть, сколько желая
