«безработица». Новые стройки требовали рабочих рук, причём квалифицированных. А где их взять? Но северяне разрешили это вопрос легко и, как всегда у них было – походя, организовав при стройках так называемые «рабфаки» – рабочие факультеты, на которых вечерами обучали всех желающих грамоте и основам профессии. Платили они, кстати, щедро. Особенно по российским меркам, заставляя тянуться за собой и местных промышленников. Перед Державой остро стоял вопрос нехватки пахотных земель, но новые стройки сбили накал недовольства, высасывая лишних людей из деревень. Более того, перед крестьянами возник новый пример так называемых колхозов, коллективных хозяйств. Северяне взяли в аренду несколько тысяч десятин казённых земель и превратили их в нечто необыкновенное: механическими тракторами вспахивая огромные поля, ведя полную их обработку и сбор урожая. Тысячные стада коров жирели на заливных лугах. А построенные ими же небольшие заводики разливали молоко в стеклянные бутылки и отправляли на Север. То же самое было и садами – они скупали на корню практически все излишки, так же отправляя к себе. Словом, спрос на продукцию деревни был устойчив, и та стала богатеть. А богатая деревня – значит, у неё появляется спрос на городские товары. А если есть спрос на городские товары – значит, растут производители. Фабрики, заводы, прииски, рудники и шахты. Всё взаимосвязано. Если господа революционеры желали всё отнять и поделить, то есть, из богатых понаделать бедных, то господа северяне поступали с точностью до наоборот – из бедных делая богатых. Ну кто мог хотя бы два года назад представить себе, что рабочий Москвы на автозаводе станет вместо двадцати пяти рублей получать семьдесят? Притом, что пуд белого хлеба упал в цене с двух рублей пятидесяти двух копеек до ровно двух рублей? Но самое интересное, что крестьяне не бунтуют против такого снижения цен. Наоборот, только приветствуют. А почему? Да потому что северяне поставляют им такую вещь, как УДОБРЕНИЯ. А ещё – в колхозе можно взять в АРЕНДУ тот же трактор и вспахать поле в счёт будущего урожая по божеской, очень божеской цене за день. Да и прочую обработку так же провести намного качественнее и быстрее, тем самым освободив время, скажем, для ухода за скотиной. Более того, до Государя стали доходить слухи, что бывшие северяне, отбыв своё на Полуострове, возвращаясь в когда то родные места занялись организацией сиих колхозов уже среди местных обывателей. А имея обширные связи в прежних краях, доставали и технику, и топливо, да и прочее необходимое имущество и инвентарь. Так что Россия очень быстро богатела и приходила в себя, преодолевая «пьяные» года. Ну и, естественно, сказывалось то, что больше на шее Империи не висели многомиллионные долги и займы, и средства, выделенные на их погашение, можно было пустить на благо страны. Да и не нужно было вкладывать колоссальные деньги на развитие железнодорожной сети, ведущей в никуда, а развернуть её на Восток, в Сибирь, на Север… Когда северяне положили перед государем карту Империи и предложили ему совместные концессии, Николай Александрович поначалу не поверил – вроде и места то гиблые, что там может быть? Но вернувшиеся партии охотников полностью подтвердили всё сказанное – и, естественно, что он согласился. И теперь рубль стоял как никогда крепко и уверенно, с каждым днём набирая в силе среди оставшихся валют. Да и отсутствие Польши сказывалось… А как Государь надул кузена Вилли… Император удовлетворённо прикрыл глаза, вспоминая…
* * *
Вильгельм заинтересованно разглядывал корабль МСР, украшенный многочисленными антеннами и решетками, и пытался решить загадку – какие из этих решетчатых конструкций являются генераторами «лучей смерти» ( После того, как МСР появилось, как черт из табакерки, возникло множество слухов и домыслов, в том числе о таинственных «лучах смерти»), но ответа не нашел. Да и не его это! Пускай адмиралы эти проблемы решают!
– О чем задумался Вилли? – прервал полет его мыслей его кузен и по совместительству император России Николай Второй – Никки.
– Нужно было тебя тогда послушаться, – скривился Вильгельм в грустной усмешке.
– Ты о чем?
– Я о пяти миллионах недавно приобретенных подданных. Миллион из них умеет только торговать и не умеет ни работать на земле, ни работать на заводах. Но это еще куда ни шло – оставшиеся четыре миллиона… Четыре миллиона подданных, считающих себя прямыми наследниками польского короля, и считающих себя равными любому королю и императору! Никки! Что мне делать с этими безумцами?
Николай приподнялся с шезлонга, установленного на юте яхты «Штандарт» и налил себе и кузену коньяка. После того, как они выпили, изрек:
– Мой дедушка после последнего польского восстания, тоже столкнулся с этой проблемой и решил ее путем деклассирования шляхты.
– Де… де чего? Никки! Ты можешь говорить по-русски, чтобы я тебя понял?
Николай улыбнулся, и впервые почувствовал себя ИМПЕРАТОРОМ. До сегодняшнего дня и до этого момента, кузен Вилли, относился к нему, как к младшенькому. А тут…
– Он устроил перепись шляхты. Жесткую перепись. Те из потомков королей, которые не смогли представить документы на владения поместьями, были тут же переведены в однодворцы или граждане. Однодворцы – это крестьяне единоличники, а граждане – городские жители, не имеющие собственного дела. В результате, меньше чем за год число шляхтичей уменьшилось сразу на 200 тысяч человек.
– Двести тысяч? – разочарованно протянул Вильгельм, – А остальные три миллиона восемьсот тысяч?
– Во времена моего дедушки, все оставшиеся шляхтичи уместились на страницах одной книги. То, что сейчас каждый поляк – шляхтич – следствие получения ими той свободы, о которой они так долго просили. Ну и вожди идиоты, точнее либералы.
– Слушай кузен! А давай поменяемся? Я тебе поляков, а ты мне евреев! Три поляка на одного еврея! Все равно, в организованный Израиль желающих ехать не слишком много!
– И что я буду делать с поляками? – рассмеялся Николай – Опять перевоспитывать?
– Отправишь их в Сибирь, ты ведь все равно собрался ее заселять. Тем более, что многие из них рвутся обратно в состав России – отравились пьянящим воздухом свободы и более ее не хотят.
– Мысль интересная, – Николай снова разлил по стопкам коньяк, – Только что ты будешь делать с еврейским вопросом? Кузен Вилли ухмыльнулся:
– Ассимилирую в немцев.
– ????
– Заселю ими пару провинций. Целиком. Части из них придется заняться сельско-хозяйственным трудом. Ведь не может быть целая провинция торговцев?
– И получишь в итоге земли под глубоким паром, ибо разбегутся все твои евреи-крестьяне. В лучшем случае наймут работников, а в худшем – разбегутся по городам.
– Не разбегутся! Я скопировал твой антимонопольный закон о торговле.
– Ага, только вот он до сих пор так и не действует, – с сомнением махнул головой Николай.
– Не действует по причине того, что Россия большая и его трудно контролировать. В Германии же – один город практически соприкасается с другим – все под контролем.
– Ну, допустим, я соглашусь, но…, – Николай фыркнул, – Не получится ли так, что ты мне через год начнешь жаловаться, что все евреи обратно сбежали в Россию? Ведь у меня при таких темпах и масштабах строительства образовалось очень много районов благоприятных для еврейской торговли – новые заводы, поселки около них, новые железные дороги. Уже сейчас пограничная стража валится с ног от усталости – бывшие подданные Царства Польского прут через границу, пытаясь вернуться в Россию, которую они потеряли.
– То есть ты считаешь, что моя идея не имеет шансов?
– Ну почему же! Имеет. Просто новых подданных тебе придется переселять в западные районы. Тогда часть из них точно осядет. А некоторые наверняка и откажутся от своей веры. Но согласись, что идея с Израилем была хорошей! И все равно ее нужно продолжать осуществлять.
– Да, пожалуй, – Вильгельм хлопнул стопку коньяка и закусил долькой лимона, – Кстати, тебе не кажется, что наш Венский коллега, что-то себя подозрительно тихо ведет? Готовит какую-нибудь пакость?
