Александр Авраменко, Ольга Тонина
Товарищ император
Пролог.
«Олеся, Олеся, Олеся, Так птицы крича-а-а-т, Так птицы крича-а-а-а-т…»
Над заснеженными сопками раздавалась хмельная песня, исполняемая группой подростков. Ярко пылал большой костёр, звенели «бомбы» с дешёвым крепким вином, время от времени сухо щёлкал затвор дешёвой фотокамеры «Вилия-Авто». Веселье было в полном разгаре. Валявшийся в кустах «Романтик» уже затих, поскольку батарейки давно кончились, а до гитары, прислонённой к большому камню, не было смысла тянуться – струны на ней были порваны. Внезапно кто-то из мальчишек заорал:
– Ребята – время! Полночь! Пора!
Песня сразу оборвалась. Залязгали металлические кружки, вино розовой струёй полилось в подставленные сосуды.
– Ну, за Победу!
– За Победу!
– Ура! День Победы наступил!
Все разом сдвинули кружки, затем выпили. Следом притихшие сумрачные горы огласил новый вопль:
– За Победу!Чуть затихшее веселье вновь разгорелось с ещё большим оживлением. Кто-то подкинул охапку можжевельника в пламя, и костёр мгновенно вспыхнул, выбросив огромный сноп искр. Снова вино полилось в кружки… Кто-то из мальчишек поднял голову к небу и ахнул:
– Народ… Вы только посмотрите!
Густая синева пылала. Гигантские сполохи медленно плыли по серо-синей выси, переливаясь всеми цветами: розовыми, жёлтыми, синими. Они играли длинными лентами через все небеса, насколько видели глаза, затуманенные алкоголем.
– А сколько время то?
– Час.
– Понятно…
Пацаны даже забыли о спиртном. Кто-то нервно выдернул из валявшейся под ногами ало-чёрной прибалтийской пачки «Астры» сигарету, прикурил от уголька. Воцарилась тишина. Все были зачарованы невиданным зрелищем. Никто ещё никогда е видел подобной силы северного сияния, да ещё – в мае месяце. Эта компания мальчишек была из соседнего посёлка. Уже четыре года каждую весну они уходили в сопки с восьмого на девятое мая, встречать День Победы. Путь к одному и тому же облюбованному компанией месту был нелёгок. На Севере снег сходит поздно, и поэтому несколько километров по подтаявшему весеннему рыхлому покрову давалось нелегко. А потом ещё приходилось карабкаться вверх по почти отвесному гранитному скату. Зато когда ребята взбирались наверх, перед ними расстилалось абсолютно чистое небольшое плато, окружённое с трёх сторон отвесными стенами, а четвёртой был глубокий обрыв. Благодаря этому здесь не было пронизывающих ветров. У одной из стен же бил крошечный родничок, дававший достаточно воды для того, чтобы напиться или вскипятить чай в котелке. Так что, место для ночёвки пацаны выбрали грамотно. Но сегодняшняя ночь выдалась необычной – из-за сияния в небесах. Мальчишки притихли, забыв обо всё на свете. Потом самый старший из них опустился к огню, устроился поудобнее и, молча уставился на играющие в вышине краски неба. Его примеру постепенно последовали и все остальные…
– Красиво– то как…
– Здорово!
– А ведь раньше весной такого не было… Да и зимой оно какое-то бледное стало. В одну краску.
– Ага…
Костёр уже прогорел, и кто-то лениво подкинул в него веток. Пламя вновь ожило. Но веселиться и пить вино почему-то расхотелось. Все просто тихо лежали и смотрели в небо. Так продолжалось долго. Незаметно, то один, то другой из подростков закрывал глаза и засыпал. То, что кто-либо из них может замёрзнуть, никого не пугало. Уже было довольно тепло, да и костёр был устроен с умом, настоящая нодья. Два длинных сухих бревна мальчишки умудрились приволочь с собой, и сейчас те горели, давая достаточно тепла. Да и одеты были все соответственно. Как-никак, почти все родились здесь. А те, кто был приезжим, прожили здесь достаточно долго, чтобы усвоить северную науку выживать. Так что постепенно вся компания заснула. А между тем сияние всё пылало и пылало, чтобы к четырём часам утра вспыхнуть с неожиданной силой, а затем – просто мгновенно погаснуть. Разом…
Внезапно вся идиллия была разрушена жутким и странным звуком – над гранитными сопками зазвучал рев сирены. Она ревела непрерывно и монотонно… * * *
Секретарь Мурманского областного Комитета КПСС Птицын* был разбужен в тот момент, когда последний всплеск сияния угас, телефонным звонком.
– Алло! Товарищ Птицын?
– Я слушаю.
– Это вас беспокоят из Штаба Северного Флота. Оперативный дежурный капитан первого ранга Шестаков. У нас оборвалась вся связь с Москвой.
Мгновенно весь сон слетел с невысокого пухлощёкого человека. И досада на так не вовремя позвонившего военного, мгновенно испарилась.
– Вы – уверены?!
– Абсолютно, товарищ первый секретарь. Более того, мы связались с Управлением Комитета Госбезопасности – у них тоже нет контакта. Невозможно дозвониться куда-либо кроме области. Да и то – не всюду. Птицын похолодел:
– Война?!
– Судя по данным с тех спутниками, с которыми удалось установить связь – ядерных взрывов на территории СССР не обнаружено. Наши станции не зафиксировали никаких всплесков излучения, характерных при использовании ядерных боеприпасов. Утеряна связь с кораблями Северного Флота, находящихся за пределами территориальных вод СССР. Секретарь между тем торопливо просунул ноги в брючины костюма:
– Хорошо. Немедленно оповестите Командующего Флотом, Начальника Политотдела Флота…
– Уже сделано, товарищ Первый Секретарь.
– Позвоните в «Белый Дом». И сообщите, чтобы все немедленно явились в Горком Партии на совещание…
Вызванная машина застыла у подъезда «партийного дома» через пятнадцать минут после звонка дежурному. Птицын торопливо выскочил из подъезда, на ходу застёгивая финскую куртку, плюхнулся на заднее сиденье и бросил водителю:
– В Горком.
Тот включил мигалку, и чёрная «ГАЗ-24» почти бесшумно рванула по проспекту Ленина, пустынному в это час. До Городского Комитета КПСС доехали очень быстро. Шофёру словно передалась нервозность пассажира, и тот выжал из «Волги» всё возможное и невозможное. С писком покрышек вписался в крутой поворот, милиционер при шлагбауме торопливо вздёрнул вверх красно-белую перекладину. Возле подъезда уже было полно машин. Все – одной марки и одного цвета. Только номера разнились: у многих они были не гражданские, а военные. Птицын торопливо вывалился из машины и бегом взбежал по ступенькам – холл был немноголюден. Но эти люди имели всю власть на Кольском Полуострове. Военную, гражданскую, политическую. Звёзды на золотых адмиральских погонах. На узких серых милицейских. На обычных общевойсковых с васильковыми просветами. А ещё – хорошо пошитые в элитном ателье костюмы из сукна высшего качества номенклатурных работников… При виде вошедшего первого секретаря все сразу двинулись к нему, а тот, уже немного успокоившись, негромко произнёс:
