понимаю. Даже больше чем все. Но именно на тебе такое определение и заканчивается! К чему такая категоричность? Так ведь на вопрос замполита дивизии:
– Марина Сергеевна, ты выбрала себе единственного мужчину в гарнизоне? Я ответила:
– Да, выбрала.
– И кто же он? Я потупила глазки:
– Дежурный по дивизии…
Думала, меня в какой-нибудь рыбозверосовхоз сошлют за мои слова. Ан нет! Все-таки Чевээс неплохой мужик, хоть и староват. Оценил юмор. А я что? Я – ничего! Даже из штаба не выгнали. Только предупредили, чтобы за свои слова отвечала! А потом и особист пришел. Нет, я конечно же и раньше стучала, но тут… Такой официоз:
– Марина Сергеевна! Вам необходимо съездить в Крым, в служебную командировку. С очень ответственным заданием….
* * *
Катерина с ужасом рассматривала себя в зеркало. С загаром она уже свыклась, но вот то, что за время пребывания в лагере она сбросила почти дюжину фунтов…Это… Это почему-то вызывало молчаливое одобрение у «северян», причем как у «северянок» так и у «северян». Пышные формы почему-то считались неприличными, и многие из «северянок» все свободное время изнуряли себя физическими упражнениями. Что за дикость? Хотя…Уже к концу первой недели исчезла одышка, которой всегда заканчивался любой резкий подъем на гору или пробежка. Благотворное влияние воздуха Тавриды? Или все это от оздоровительной гимнастики? К концу второй недели, Катерина спокойно отмахивала по десять-пятнадцать верст с тяжеленным рюкзаком за спиной. Собственно говоря все эти странности и трудности с точки зрения Катерины того стоили – ОН, не смотря на молодость был поумнее и порассудительней многих пожилых людей. И гораздо порядочней. Хотя и беден. Тут кстати тоже загвоздка и загадка – «северяне» при всем их могуществе придерживались весьма странной идеи всеобщего равенства и по большей части были аскетами. Нет, конечно же, они любили выпить и закусить, но… никаких любителей карточной игры и цыган среди них не встречалось. Хотя идея всеобщего равенства не воздвигалась в абсолют. Более того, параллельно с ней существовал абсолютно противоположный лозунг: «от каждого по способностям, каждому по труду».
Но это все… Ведь самое главное – ореол таинственности и загадочности Севера и «северян». Говорят там раньше были сплошные голые скалы среди которых бродили олени, а теперь… Но чтобы увидеть чудеса Севера нужно быть полезной этому Северу – пропускной режим туда был очень строгим и туристов там не любили. А как быть полезной Северу – только связав свою судьбу с одним из его представителей. Расчет? Да. И очень циничный. А что? Что в этом плохого? Она, Катерина, выбирает ЕДИНСТВЕННОГО и на всю жизнь! По-другому ведь нельзя! Да, она наслышана о дворцовых нравах, и у них в девичьей спальне по вечерам рассказывают такие истории… Но … Разве у нее не страстная любовь с НИМ? Все ведь по- настоящему! И еще с Нового Года! Только она, Катерина, не дура! Да, ей хочется безумной страсти. Но абсолютно не хочется такого же безумного финала! Пускай «бедные Лизы», вместе с их Карамзиным, бросаются в омут. Она же хочет создать семью. Чтоб дети были, чтоб у мужа карьера была… Не романтично? Прагматично? А что в этом плохого? Близость с ним приятна. Даже БЕЗУМНО приятна! Так зачем тогда в омут? Что мешает продлить свое счастье до самой гробовой так сказать доски? …
* * *
– Борода, ты радистку Кэт не видел?
Профессор, аж приплясывал от нетерпения. Инструктор третьего отряда медленно качнул головой в знак отрицания, затем, вспомнив, произнёс:
– Слушай… Она после завтрака с Татьяной в горы умотала. Сказала, что видела где-то во время марш-броска алычу, вот Лютикова и захотела себя побаловать.
– У, чертовка!
Парень выругался – им только что сообщили, что неподалёку нашли туриста с перерезанным горлом, раздетого и ободранного до нитки. Слава Богу, не северного, из Империи. Начальник лагеря срочно вызвал всех инструкторов и предупредил, что до поимки злоумышленников все выходы с территории строго запрещаются. Вот он и помчался разыскать Катерину и сообщить ей добрую весть, а заодно договориться о совместном посещении киносеанса – сегодня привезли индийский фильм «Два незнакомца», с Амитабхом Баччаном и Рекхой в главных ролях. Профессор уже прослышал про любовь Волконской к Индии, и думал, что сегодня та оттает при такой новости. А тут – опять облом. Вот же невезуха… Потом вдруг сообразил – девчонки ушли в горы! Алыча ведь росла на берегу быстрой горной речушки километрах в десяти отсюда! Мать моя женщина! И туриста там же нашли… Даже похолодел.
– Слушай… Борода! Скажи начальнику лагеря, что я – за ними! Тот тоже сообразил и изменился в лице.
– Оружие возьми хоть!
– Некогда мне бумажки заполнять! Ты лучше к Палычу ноги в руки, и доложи. А я…
Он провёл рукой по поясу, где по неискоренимой привычке висел в ножнах шкерочный нож.
– Как моя бабка говорит – без верёвочки, да без ножа из дома и через дорогу не переходи! Короче – алыча здесь в одном месте растёт. Как раз – ТАМ. Усёк? Словом, догоняйте!..
Ахмет неторопливо понукал лошадь, медленно тянущую двуколку по узкой, усыпанной камнями тропе, ведущей к укромному местечку. Место знакомое, глухое, проверенное… Там в пещере сидят в ожидании «работы» ещё двое абреков, с которыми он познакомился у мечети. Джигиты приехали в поисках денег, и уже успели сделать одно дело, поймав заблудившегося художника-петербуржца, приехавшего сюда в поисках вдохновения. Тот долго пытался их убедить не убивать его, крича что-то вроде, мол, он сам Малевич, великий и неповторимый, но горцы к таким вещам глухи. Им мазня по бумаге или холсту противна, поскольку Аллах запретил изображать всё живое. Именно поэтому старший из двоих, заросший бородой по самые глаза Али ударом кулака свалил русского на землю, затем задрал ему подбородок и, словно барану, привычным движением перерезал горло. Тело отнесли недалеко и бросили в кустах. Место глухое, кто сюда заглянет? Местные сюда не ездят… От пассажирки, томно откинувшейся на спинку коляски и вытянувшую длинные красивые ноги ничуть не смущаясь жадных взглядов сидящего рядом «проводника», пахло одуряющее прекрасно. Пожалуй, Ахмед не станет сразу продавать её в Турцию. Горцы присмотрят за ней, если попользуются – от той не убудет, и ему не жалко. Между тем северянка расстегнула свою сумочку, вытащила оттуда квадратную пачку, достала сигарету с золотым ободком и непонятной надписью и щёлкнув зажигалкой, выпустила струйку ароматного дыма. «Проводник» страшным усилием воли сдержался, чтобы не столкнуть русскую прочь – мало того, что бесстыжая шлюха, так ещё и курит! Но женщину спасло, что он вовремя заметил толстую пачку, даже на взгляд не меньше нескольких тысяч, северных сиреневых двадцати пяти рублёвых купюр. Вот это куш! Вот это удача! Э, ладно! Он вытерпит. Зато, даже поделившись с братьями, можно год не работать, пить, есть, купить себе жену, пусть днём работает в саду и по дому, а ночью ублажает его, Ахмеда, своим пышным задом. От таких мыслей в штанах стало горячо, и он на мгновение зажмурился. Северянка между тем докурила свою сигарету и лениво бросила её на тропу…
Профессор успел во время, услыхав женский крик издалека. Бросил взгляд с горы вниз и чуть не ахнул, увидев смирно стоящую лошадь с заплетённой разноцветными ленточками гривой, лениво хватающую траву под деревьями. Не обращая внимания на то, что происходило рядом, конь флегматично жевал чуть пожухлую от палящего зноя траву. Возле небольшой дикой мелкой алычи же разворачивалось главное действие: двое горцев в высоких папахах, устрашающе вращая глазами и потрясая кинжалами страшно визжали, нагоняя страх на отчаянно сопротивляющуюся Ахмету «туристку». Татарин же пытался сорвать с той уже разодранный до пупа сарафан, но северянка, не обращая внимания на вывалившиеся молочно-белые груди, ловко отбивалась оказавшейся неожиданно тяжёлой сумочкой. Наконец, кто-то из абреков не выдержал и, зайдя сзади, ухватил туристку за заплетённые в короткую косу волосы и рванул. На этот раз крик был неподдельный, от боли.
– Твою же мать!
